Два зайца, три сосны
Шрифт:
Интересно, кто еще позовет меня сегодня пить кофе?
Я посмотрела на часы. Скоро уже можно ехать за футболкой для Аполлоныча. Сколько всего произошло со вчерашнего утра и моя идея как-то потускнела. Надо попытаться вернуть себе то ощущения радости, с которым я начала вчерашний день. Завтра я увижу Матвея, его ласковые глаза, его большие теплые руки, услышу чуть хрипловатый голос, чудную улыбку… Я внушала себе все это, а в душе было пусто. Слишком много всего наслоилось за полтора суток. Наверное, чтобы разобраться в своих чувствах, надо уехать
Я поехала к нашему метро, спустилась в переход забрать футболку. Оказалось, что буквы готовы, но еще не наклеены. При мне вчерашняя тетка развернула рулончик, приложила к футболке и засунула в какую-то машинку, прикрыла крышкой, на меня повеяло жаром и тут же я увидела слегка пушистые белые буквы Аполлоныч. Сердце радостно екнуло. То же было проделано со вторым рулончиком и вот уже подарок готов! Выглядит очень эффектно!
Я поднялась в универмаг, купила красную с золотым тиснением коробку, на которую девушка нацепила роскошный золотистый бант. Надо только дожить до утра. Мне уже очень хотелось дожить до утра.
И я дожила!
Он был немного напряжен.
— Если б ты знала, как я соскучился! Даже позвонить не было возможности.
— Ну позвонить всегда есть возможность.
— Знаешь, я когда замотан, даже не хочу звонить, ну что звонить в таком состоянии…
Типично мужская логика! Но я промолчала. Все-таки у человека день рождения, и он нашел время встретиться, это важнее.
— А что это у тебя за коробка? — с мальчишеским любопытством поинтересовался он.
— Подарок тебе, вот держи!
— А что это?
— Разверни, увидишь, ничего опасного.
Он снял крышку с бантом, футболка была прикрыта еще красной шелковой бумагой.
— Олеся, что это?
— Ты вынь, разверни.
Надпись в сложенном виде не читалась. Он развернул и ахнул. Вскочил, расцеловал меня, приложил к себе футболку. Похоже, он был в восторге.
— Олеська, — произнес он прочувствованно. — Никто на свете не мог бы придумать такого подарка… Только ты… Я люблю тебе, Олеська.
Он был очень милым, этот единственный оставшийся заяц.
На террасе ресторана никого кроме нас не было. Нам подали меню.
— Смотри! — воскликнул он. — Как тебе нравится: «Куриные грудки „Эротика“? Давай закажем, а? Интересно!
— Давай, хоть это и чудовищно глупо, какая эротика в куриных грудках?
— А вдруг?
«Эротика» представляла собой куриную грудку со сливочным соусом и рисом с множеством зелени и специй.
— Жаль, мы оба за рулем, не сможем выпить… — огорчился он. — Скажи, а почему это блюдо называется «Эротика»? И какое-то оно не праздничное…
— А видимо у них дешевые поставки куриных грудок, вот они и изгаляются с названиями, рассчитывая на таких любопытных дураков, как мы. Впрочем, это довольно вкусно, хоть для утра и не очень подходит…
— А по-моему очень вкусно, и в твоем присутствии даже вполне эротично… Когда я могу к тебе приехать?
В этот момент зазвонил его мобильник.
— Вот черт! — раздраженно бросил он. — Алло! Да, Федор Семеныч, слушаю, что ты говоришь? И всего-то? Ну, я с этим разберусь, я ж говорил тебе, что это пустяки! Ну, не вздумай только хоть одной живой душе… Я надеюсь. Будь здоров, считай, ты мне сделал самый роскошный подарок ко дню рождения! Забыл? Ладно, прощаю, будь здоров, я занят!
Он посмотрел на меня как-то странно. Задорно, и даже победительно.
— Что случилось?
— Звонил мой начальник службы безопасности. Он там кое-чего опасался, а выяснилось, что это пустяки. Олеся, знаешь что, ты выйдешь за меня замуж?
— Что? — я чуть не подавилась «Эротикой».
— Разве я неясно выразился? Пойдешь за меня замуж?
— Не пойду, а что?
Он растерялся. Им вечно кажется, что все бабы жаждут за них замуж!
— Почему это? — обескуражено спросил он.
— По целому ряду причин.
— Перечисли!
— Во-первых, ты женат!
— Это после звонка Семеныча уже не является препоной.
— То есть?
— Выяснилось, что Арина наняла частных детективов следить за мной и факт прелюбодеяния был зафиксирован.
— Ни фига себе! — я чуть не присвистнула.
— Кроме того, воспользовавшись переполохом, который подняла служба безопасности, она требовала, чтобы я немедленно уехал из Москвы. Как тебе это нравится? — веселости как не бывало, его буквально душило негодование.
— Твоя жена тебя любит или по крайней мере не хочет терять, все вполне объяснимо.
— А ты? Ты любишь меня?
— Я слишком мало тебя знаю, Матвей. И потом, у меня сейчас очень сложный момент в жизни…
— А почему ты мне ничего не рассказываешь? — Тебе разве до моих проблем есть дело?
— Ты меня упрекаешь?
— Боже упаси, я просто объясняю…
— Дело в Миклашевиче? Ты выходишь за него замуж? Тогда зачем ты спуталась со мной?
— Спуталась? Потому что мне померещилось…
Матвей, а ты знаешь, твоя жена очень умной оказалась. Ведь мы сейчас поссоримся… К тому же не надо принимать столь скороспелые решения. Ты сегодня утром до приезда сюда думал о браке со мной?
— Честно? Нет. Я просто жаждал тебя увидеть. Но я же еще не знал… Хотя вчера я вдруг что-то подобное заподозрил и рассказал о своих подозрениях Семенычу. Он мой товарищ еще по лётке… Ну, а еще какие причины?
— Тебе мало?
— Значит, у меня нет никакой надежды?
Я хотела сказать, что нет, и вдруг дрогнула… А может, это именно то, что мне нужно? Я еще не люблю его, но, возможно, смогу полюбить… А Арина сама подписала себе смертный приговор, после этой истории он вряд ли с нею останется.