Двадцать лет одного лета. Дело № 48

Марэ Тим

– Заберу, не переживай, – и похлопал его по плечу.

– Кстати зайди к Михалычу. Он просил это сделать, как появишься.

– Он уже здесь? – удивился Карецкий. – Ладно, иду.

Поднявшись на второй этаж, он увидел в конце коридора свет, который исходил из открытой двери кабинета его начальника.

– Рано ты чего-то сегодня, – протягивая руку, Карецкий направился к Михалычу, который сидел за своим столом с кружкой горячего кофе в одной руке и дымящейся сигаретой в другой.

– Здорово, бизон.

Михалыч поставил кружку на стол и пожал руку Карецкому.

– Ну рассказывай, что за кашу ты здесь заварил?

Выходит, утекла информация. Карецкий

ни минуты не сомневался, от кого произошла утечка, вопросом было только кому. Он не думал, что Прусов позвонил лично Михалычу и обо всём рассказал. Наверняка он изложил свою версию начальнику криминальной милиции – своему непосредственному руководителю, а тот в свою очередь Михалычу. Как и он, Михалыч понимал, что большой объём информации, прошедший через двух и более людей, уже сам по себе не может быть достоверным. Поэтому он усадил Карецкого за стол для совещаний, и тот ему всё рассказал в мельчайших подробностях.

– Принеси мне дело, я посмотрю, – вынес свой промежуточный вердикт Михалыч. – И кружку захвати, кофе попьём, сейчас кое-что расскажу.

Карецкий быстро сбегал в свой кабинет, взял дело Белинской и свою кружку. Вернувшись обратно, он положил дело перед Михалычем, а сам принялся заваривать себе кофе.

– Короче, братан, – начал Михалыч и машинально поправил сползшие с переносицы очки своим излюбленным жестом. – Зря тебя вчера не было в «Рандеву», там тебя кое-кто спрашивал.

– Кто? – искренне удивился Карецкий.

– Знаешь такую Кристину Шумакову?

– Первый раз слышу эту фамилию. Кто это?

Михалыч хитро посмотрел на него, улыбаясь.

– Не трынди! Ты хочешь сказать, что не знаешь прокурорскую секретаршу?

Теперь до Карецкого дошло, о ком шла речь. Её имя естественно ему было знакомо, однако её фамилия была ему не известна.

– Кристинку-то? Кристинку знаю, – ответил Карецкий. – Я фамилии её не знал до этого момента. Ну, и…, – он подался вперёд в ожидании продолжения.

– Так вот, пришла она вчера в «Рандеву», никогда её там не видел до этого, а тут заходит вся такая…

Михалыч мечтательно посмотрел куда-то в сторону, затем продолжил:

– … В такой узкой красной юбке, в чёрной полупрозрачной блузке. У всех мужиков челюсти отвисли, а она ко мне идёт. Подошла значит и спрашивает, мол, где ты. Ну я сказал как есть, что ты на дежурстве и завтра придёшь. То бишь сегодня. Поэтому отмазки не принимаются, сегодня ты идёшь со мной, я ведь не даю невыполнимых обещаний, тем более прокурорским.

Делать нечего, придётся идти. Но сначала дела.

– Не подведу, – ответил Карецкий. – Ты только дело-то глянь, а то мне сейчас свидетеля нужно идти допрашивать, оно мне может понадобится.

– Понял. Дай десять минут.

Карецкий сел на диван, стоящий в углу кабинета, рядом с рабочим столом Михалыча и погрузился в свои мысли. А все они крутились вокруг Полины. Даже прокурорская секретарша, с которой сегодня вечером предстояла многообещающая встреча, не могла их вытеснить. Внезапно он вспомнил, что до одиннадцати ему необходимо прибыть в прокуратуру для согласования возбуждения уголовного дела. Процесс был формальный, но необходимый. Там то он и увидится с Кристиной. А сейчас его мыслями завладела Полина. Он сидел на диване и размышлял над тем, чем эта молоденькая девчонка смогла его так зацепить, однако ответа пока не находил. Но факт оставался фактом: с того самого момента, как их глаза впервые встретились, буквально каждую секунду она присутствовала в его голове. Он думал о работе – представлял Полину; готовил завтрак и наливал кофе – представлял рядом её же. «Уж

не влюбился ли ты, Вениамин», задал он сам себе вопрос и тут же, испугавшись своего первого пришедшего ему в голову ответа, попытался отогнать эти мысли. Неправильно это всё как-то. Затем он припомнил, что не так давно купил золотой маленький крестик на цепочке, который собирался подарить своей бывшей девушке Инге. Но поскольку они расстались, подарок остался у него и где-то затерялся в квартире. Нужно его поискать. Он решил, что в случае, если Полину не арестуют, он подарит его ей. Он так захотел. В его голове стали рисоваться волнующие картины их встречи, как он будет надевать ей на шею кулон, как она захочет отблагодарить его, подарив лёгкий поцелуй… Громкая фраза Михалыча вернула его на землю:

– Ну и пидор же он!

Михалыч видимо хотел это сказать про себя, но слова вылетели из его уст во весь голос.

– Кто? Лёша?

– И он тоже. Но я про Прусова. А кстати, где он сейчас?

Михалыч видимо говорил сам с собой. Он снял трубку телефона внутренней связи и, дождавшись ответа на другом конце, вдруг неожиданно закричал в трубку:

– Кто это? Представляться нужно!

Он выждал несколько секунд, затем продолжил: – Игорь, бль…, ты первый год работаешь? Почему не по форме отвечаешь? Я же не вижу с кем общаюсь. Короче, где Прусов?

Ожидая ответа, Михалыч потянулся к пачке сигарет, но та оказалась пустой. Он зачем-то потряс ею в воздухе, затем смял её и бросил в картонную коробку из-под бумаги формата А4, которая использовалась в качестве мусорного ведра и стоявшую от него метрах в пяти. Смятая пачка точно попала в коробку, как баскетбольный мяч в корзину. Карецкий выставил вверх большой палец правой руки, сжатой в кулак, и показал Михалычу, после чего достал свою пачку и небрежно бросил её ему в руки. Улыбнувшись тому, что кто-то его понимает без слов, Михалыч достал из пойманной пачки одну сигарету. В этот момент в трубке ему что-то начали говорить, потому что он, забыв о своём внезапном желании закурить, задумчиво засунул вытащенную из пачки сигарету за ухо.

– Понял. Как появится, пусть ко мне сразу заходит.

Он положил трубку на место и, вспомнив, что хотел курить, достал из пачки ещё одну сигарету и закурил.

– Я не знаю, как тебе, но мне кажется, что в ближайшие день или два с его стороны будет какая-нибудь провокация, – сказал Михалыч.

– Что ты имеешь ввиду? – в недоумении спросил Карецкий, у которого опыта встреч с провокаторами пока ещё не было.

– Не знаю. Но будь начеку. А самое главное – не оставляй его одного у себя в кабинете.

– Так чего мне ждать-то от него?

– От него можно ждать чего угодно, – задумчиво ответил Михалыч и выпустил струйку дыма вверх. – И напоминаю, что дело ещё не подписано. Я минут через тридцать поеду в прокуратуру, могу захватить тебя с собой.

– Отлично, только не уезжай без меня. Я пойду быстро Лёшу допрошу и поедем.

С этими словами Карецкий вышел из кабинета Михалыча и направился к себе. Он очень надеялся, что этот Лёша пришёл в себя от ночной попойки и ему удастся относительно быстро его допросить. Ещё в самом начале коридора он заметил стоящего напротив двери в свой кабинет весьма опрятного и дорого одетого молодого человека, который оперся локтями на подоконник и бесцельно смотрел в окно. На вид ему было лет двадцать. Светлые волосы челкой свисали на глаза, которую он постоянно убирал, резко откидывая голову назад. От данного движения длинная челка на время замирала в удобном для него положении, но через минуту вновь сползала обратно, закрывая глаза.