Двадцать лет спустя (изд. 1957г.)
Шрифт:
Поразительное сходство Атоса с молодым человеком проливало свет на тайну его перерождения. Д'Артаньян стал выжидать, присматриваясь и прислушиваясь.
— Вы уже вернулись, Рауль? — сказал граф.
— Да, сударь, — почтительно ответил молодой человек, — я исполнил ваше поручение.
— Но что с вами, Рауль? — заботливо спросил Атос. — Вы бледны и как будто взволнованы.
— Это потому, что с нашей маленькой соседкой случилось несчастье.
— С мадемуазель Лавальер? — живо спросил Атос.
— Что такое? — раздалось несколько голосов.
— Она гуляла со своей Марселиной в лесу, где дровосеки обтесывают бревна; я увидел ее, проезжая мимо, и остановился. Она тоже меня увидела, хотела спрыгнуть ко мне с кучи бревен, на которую взобралась, но оступилась, бедняжка, упала и не могла подняться. Мне кажется, она вывихнула себе ногу.
— О, боже мой! — воскликнул Атос. — А госпожа де Сен-Реми, ее мать, знает об этом?
— Нет, госпожа де Сен-Реми в Блуа, у герцогини Орлеанской. Я побоялся, что девочке недостаточно хорошо оказали первую помощь, и прискакал спросить вашего совета.
— Пошлите кого-нибудь в Блуа, Рауль! Или лучше садитесь на коня и скачите туда сами.
Рауль поклонился.
— А где Луиза? — продолжал граф.
— Я доставил ее сюда, граф, и положил у жены Шарло, которая покамест заставляет ее держать ногу в воде со льдом.
Это известие послужило гостям предлогом для ухода. Они поднялись и стали прощаться с Атосом. Один только старый герцог до Барбье, двадцать лет бывший в дружбе с семьей Лавальер, пошел навестить маленькую Луизу, которая заливалась слезами; по, увидев Рауля, она отерла свои прелестные глазки и сейчас же улыбнулась.
Герцог предложил отвезти ее в Блуа в своей карете.
— Вы правы, сударь, — согласился Атос, — ей лучше поскорее ехать к матери; но я уверен, Рауль, что во всем повинно ваше безрассудство.
— Нет, сударь, клянусь вам! — воскликнула девочка, между тем как юноша побледнел от мысли, что, быть может, он виновник такой беды.
— Уверяю вас, сударь… — пролепетал Рауль.
— Тем не менее вы отправитесь в Блуа, — добродушно продолжал граф, и попросите у госпожи де Сен-Реми прощения и себе и мне, а потом вернетесь обратно.
Румянец снова выступил на щеках юноши. Он спросил взглядом разрешения у Атоса, приподнял уже юношески сильными руками заплаканную и улыбающуюся девочку, которая прижалась к его плечу своей головкой, и осторожно посадил ее в карету; затем он вскочил на лошадь с ловкостью и проворством опытного наездника и, поклонившись Атосу и д'Артаньяну, поскакал рядом с каретой, не отрывая глаз от ее окна.
XVI
ЗАМОК БРАЖЕЛОН
Д'Артаньян глядел на эту сцену, вытаращив глаза и чуть не разинув рот: все это было так не похоже на то, чего он ожидал, что он не мог прийти в себя от изумления.
Атос взял его под руку и увел в сад.
— Пока нам готовят ужин, вы мне позволите, не правда ли, друг мой, — сказал он, улыбаясь, — несколько разъяснить загадку, над которой вы ломаете себе голову?
— Разумеется, господин граф, — сказал Д'Артаньян, вновь почувствовав то огромное превосходство, которое Атос всегда имел над ним.
Атос поглядел на него с добродушной улыбкой.
— Прежде всего, мой милый Д'Артаньян, — сказал Атос, — здесь нет графа. Если я назвал вас шевалье, то для того лишь, чтобы представить вас моим гостям и чтобы они знали, кто вы такой; но для вас, Д'Артаньян, надеюсь, я по-прежнему Атос, ваш товарищ и друг. Может быть, вы предпочитаете церемонность, потому что любите меня меньше, чем прежде?
— Упаси боже! — воскликнул гасконец с честным молодым порывом, которые так редки у людей зрелых.
— Ну, так вернемся к нашим старым обычаям и для начала будем откровенны. Вас все здесь удивляет, не правда ли?
— Чрезвычайно.
— И больше всего я сам? — с улыбкой прибавил Атос. — Признайтесь.
— Признаюсь.
— Я еще молод, не правда ли; несмотря на мои сорок девять лет, меня все еще можно узнать?
— Напротив, — ответил д'Артаньян, готовый до конца воспользоваться предложенной Атосом откровенностью, — вы совсем неузнаваемы.
— Понимаю! — сказал Атос, слегка покраснев. — Всему бывает конец, д'Артаньян, и этому сумасбродству, как всему другому.
— К тому же и ваши денежные дела изменились, как мне кажется. Вы живете в довольстве, — ведь этот дом ваш, я полагаю?
— Да. Это то самое именьице, которое, как я говорил вам, досталось мне в наследство, когда я вышел в отставку.
— У вас есть парк, лошади, охота…
Атос улыбнулся.
— В парке двадцать акров; но из них часть взята под огороды и службы.
Лошадей у меня всего две; я, понятно, не считаю кургузого конька, принадлежащего моему лакею. Охота ограничивается четырьмя ищейками, двумя борзыми и одной легавой. Да и вся эта охотничья роскошь заведена не для меня, — прибавил Атос, улыбаясь.
— Понятно, — сказал д'Артаньян, — это для молодого человека, для Рауля.
И д'Артаньян с невольною улыбкой посмотрел на Атоса.
— Вы угадали, мой друг, — ответил последний.
— А этот молодой человек — ваш питомец, ваш крестник, ваш родственник, быть может? Ах, как вы переменились, мой дорогой Атос!