Двадцать один день
Шрифт:
– Но Касамацу-семпай! – возразил тот. – Химуро-куну ведь наверняка интересно…
– Обсудим после! – отрезал семпай. – Я так понял, Вы…
– Можно на ты, – сразу поправил Тацуя, склоняясь к столу и впиваясь взглядом в лицо Касамацу.
– Хорошо, – согласился тот. – Ты знаешь что-то по поводу гибели родителей Куроко.
– Ну, скажем так, есть определённые наработки в этой области, – поосторожничал Химуро. – Когда Тайга в первый раз произнёс эту фамилию, мне вспомнился материал двухлетней давности…
Дальнейшую
– Бедный Куроко-чи! – сокрушённо покачал головой Кисэ. – Мы знали, что он сирота, но… Ты думаешь, их убили? – он вопросительно посмотрел на Химуро, тот пожал плечами.
– В целом я не удивлён, – хмыкнул Касамацу, отправив в рот ленточку собы. – Это логично было предположить, раз Куроко так быстро признали недееспособным и теперь наследством распоряжается траст.
– Траст? – уточнил Химуро, ловко орудуя палочками в лоханке.
– Трастовый фонд, – пояснил Касамацу. – Это специально созданная некоммерческая организация, которая распоряжается объектом наследования на правах доверительного управления.
– Чего? Я не понял, – напомнил о себе Кагами, сделав внушительный глоток бульона. – Ты можешь по-японски говорить с нормальными людьми? Тут не нобелевские лауреаты сидят, между прочим.
– Это юридические термины, Кагами-чи, – улыбнулся Кисэ. – Касамацу-семпай адвокат, поверь мне, он в этом разбирается.
– Да хоть верховный судья, мне-то что? – проворчал Кагами. – Говорит пусть нормально, когда людям что-то объясняет. И я тебе не «чи», усёк?
– Ещё раз, – вздохнул Касамацу. – Родители Куроко оставили ему в наследство определённое имущество: небольшой частный дом в Токио, довольно преуспевающую фармацевтическую фирму и денежные счета в банке. Общая сумма наследства составляет примерно сто миллионов йен.
– Ничего себе! – присвистнул Тайга, заслужив укоризненный взгляд от Кисэ. – Да он парень на миллион баксов, оказывается…
– Поскольку на момент их смерти Куроко было девятнадцать лет*, – продолжил Касамацу, – распоряжаться наследством самостоятельно он не мог. В завещании на этот счёт было условие: до момента совершеннолетия имущество поступает в доверительное управление указанному трасту, а все доходы от его использования распределяются в пользу бенефициара, которым и являлся Куроко Тецуя. Однако…
– Однако даже когда Куроко-чи исполнилось двадцать лет, – перебил его Кисэ, – он не смог получить на руки ни одной йены, потому что по суду был признан недееспособным.
– Чего не способным? – уточнил Кагами и ткнул локтем снисходительно закатившего глаза Химуро.
– Недееспособным, –
– Выходит, они подстроили автокатастрофу, а потом сделали так, что траст распоряжается деньгами и по сей день? – задумчиво проговорил Химуро.
– Верно, – кивнул Касамацу. – Поэтому и пичкают его транквилизаторами, чтобы никому не пришло в голову, что он вменяем. Спасибо, хоть содержание в престижной клинике оплачивают.
– То есть, вы хотите сказать, что он нормальный? – возмутился Кагами. – А эти твари упекли его в дурку из-за денег?
– Не совсем, – мягко улыбнулся Кисэ. – Я не специалист в психиатрии, конечно, но, видимо, какое-то расстройство у него всё же есть. Но явно не в той стадии, чтобы назвать его невменяемым. Разве ты не заметил, что он совсем другой, если не давать ему таблетки?
– Ну, поживее он, это да, – согласился Тайга. – Но разве может так быть, что врачи его нарочно таблетками этими кормят? Они, в конце концов, давали клятву этого, как его?..
– Гиппократа, – напомнил Тацуя. – Возможно, кому-то из руководства клиники заплатили, чтобы он молчал?
– Я бы даже сказал, вероятно, – согласился Касамацу. – Тем более что руководитель траста, Такеучи Гента, – он порылся в рюкзаке и вытащил оттуда чёрную папку, открыв её и принявшись что-то искать, – на дружеской ноге с главным врачом лечебницы, Накатани Масааки. Вот. – Касамацу положил перед Кагами и Химуро фотографию.
– Эээ! – воскликнул Тайга, тыча пальцем в фото. – Вот этого толстого я видел пару раз в дурке! Он с главным кофе распивал в столовой.
– Вот в том-то и дело, – кивнул Кисэ. – Так что к ним не прикопаться, – расстроенно добавил он. – Мы хотели оспорить решение суда, – продолжил он после небольшой паузы. – Но для этого нужно экспертное освидетельствование двух практикующих психиатров. В интернете пишут про одного профессора. Он вроде как лауреат чего-то там именно в области аутизма и тому подобных расстройств. Но к нему и на приём-то прорваться проблематично, а уж уговорить его встретиться в парке, чтобы я мог туда привести Куроко-чи, так и вовсе невозможно.
– А нужен обязательно этот профессор? – поинтересовался Химуро.
– Нужны два заключения практикующих психиатров о дееспособности, – повторил слова товарища Касамацу. – Но мы же просто так не можем, нам профессора подавай! – фыркнул он, одарив Кисэ суровым взглядом.
– Так это, – оживился Кагами, – док может помочь. Я могу с ним поговорить.
– Док? – переспросил Кисэ, а Касамацу недоверчиво уставился на Тайгу.
– Ну, я там, в дурке, познакомился с одним врачом. Вот такой мужик! – Кагами вытянул вперёд правую руку с поднятым вверх большим пальцем. – Он мне как раз и сказал таблетки не давать.