Двадцать один год
Шрифт:
– И подумай, как опасно в наше время…
Первым порывом было схватить свитер и вытащить из-под кровати чемодан. Щелкнул старый, ненадежный замок, вещи Лили посыпались на пол, и она неожиданно успокоилась. Покидать дом Поттеров сию минуту значит ставить отношения с Джеймсом под угрозу, а она не собирается его терять из-за двух глупых и стервозных теток. Все равно она здесь только до завтра. Гриффиндорцы не сбегают, а идут в открытый бой.
========== Глава 49. Пожиратели смерти ==========
Остаток вечера и следующий день прошли куда лучше. К ужину явились
Джеймсу она, естественно, ничего не сказала. Пусть наслаждается праздником. На следующий день он проводил её в Лондон и усадил на электричку. Хотел было проехать с нею до Коукворта, но Лили убедила, что доедет сама: она боялась, как бы на обратном пути Джеймс не ввязался в переделку. Облегчение, которое охватило её, когда она ступила на перрон в Коукворте, невозможно передать. Все же именно здесь, а не в Хогвартсе, полном тех, кто её ненавидит просто так, за одно происхождение, и тем более не в Годриковой Впадине навек будет её дом.
Джордж и Роза встретили дочь на пороге. В родительских объятиях она растаяла, чувствуя себя снова маленькой девочкой, уставшей после школы. И как никогда остро захотелось забыть о магическом мире, остаться здесь, с родными людьми, и прожить с ними всю жизнь – сколько уж останется. Они и потчевали её, как маленькую, и в постель проводили. Отец, поцеловав, вышел, а мама задержалась. Присев на край постели Лили, взяла дочь за руку и мягко спросила:
– Ты ничем не хочешь поделиться со мной, дочка?
Лили прижалась к маминой ладони.
– Я влюбилась, мама. Взаимно. Он замечательный, и у нас…
Лили начала рассказывать, подвинулась, Роза прилегла к ней, и они проболтали полночи.
…У Петунии, видимо, роман с коллегой развивался все более бурно. Она даже собиралась приехать вместе со своим молодым человеком – хотя, как поняла Роза, он не слишком-то и молод – но все откладывала визит. Однако к весне её точно можно будет ждать: не такова Петуния, чтобы не сдержать слова. Лили неожиданно поймала себя на мысли, что хочет увидеть сестру.
Отец полнел и становился все благодушнее. Он снова затевал в городском совете хлопоты – на сей раз по поводу благоустройства сиротского приюта в Коукворте.
– Детей, по сути, не воспитывают. Они знают нужду, но не знают, что могло бы их поддержать. Неудивительно, что среди них столь высок уровень преступности. И вообще, ты видела это здание, дочка? Нормальный человек в таком здании жить не может!
Лили кивала. Отец был прав, но его речи все чаще хотелось записать в блокнотик и перечитывать потом, чтобы поднимать себе настроение. Однажды она видела Тобиаса Снейпа, разгребавшего в парке
В день отъезда идти на Кингс-Кросс было страшно. Невольно воскресали в памяти страшные картины взрыва, паники и не менее страшные рассказы о том, чего Лили не увидела. Она с трудом заставила себя преодолеть барьер на платформе. Однако на сей раз ничего не произошло, удалось благополучно сесть, и поезд в должное время тронулся. Переодевшись у подруг, Лили начала обход.
В купе обсуждали последние новости. Причастность Араминты Мелифлуа к организации взрыва доказать не удалось, но Найджел Мальсибер должен был в следующем месяце предстать перед судом. В газетах намекали, что трения возникли уже между Краучем и Деннисом Подмором: последний наотрез отказывался выполнять требования о применении к Мальсиберу пыток, хотя было понятно, что добровольно Найджел не выдаст сообщников и исполнителей преступления. «Интересно, каково-то сейчас Мортимеру? Его отец в тюрьме, над ним висит суд, и только принципы следователя спасают от пыток. Раскаивается ли Мортимер в том ,как себя вел? Волнуется за отца? Или готовится мстить?» Сталкиваться со слизеринцами лишний раз не хотелось, не то Лили уговорила бы Джеймса дать ей мантию-невидимку, да и прокралась к ним в купе – подсмотреть и подслушать. А что? Может, узнает интересное и полезное для собственной стороны.
Но когда Джеймс в коридоре присоединился к ней, Лили уже не думала о том, чтобы шпионить за слизеринцами. Хотелось только прижаться к нему, согреться об его большое теплое тело, приласкать губами его губы, пальцами причесать ему волосы. Она и прильнула к нему, и Джеймс без стеснения долго и жадно её целовал.
– Соскучилась? Я так страшно соскучился. Пойдем сегодня в Выручай-комнату?
– Конечно, - и спросила, помедлив. – Как твои родители?
– Прекрасно, - Джеймс пожал плечами. – Только мама немного скучала по Андромеде, а тетя Лу – по Сириусу. У нас, как ты поняла, нечто вроде клуба изгнанных из семьи Блэк.
«Намного ли изгнанные лучше тех ,что остались?» Даже Сириус, воплощение гриффиндорского безрассудного бунтарства, раздражал иногда высокомерием. Об Альфарде Блэке Лили ничего не смогла бы сказать, но Лукрецию Пруэтт однозначно записала во враги – и еще кто знает, какова хваленая Андромеда.
– Как ты думаешь, Мальсибер будет осужден?
Джеймс стал серьезнее.
– Раньше я бы на это и не надеялся. Принципиальности Подмора оказалось бы чудовищно мало для того, чтобы Визенгамот увидел правду, а не то, сколько у подсудимого галеонов в Гринготтсе. Но теперь следователя поддерживает сам Крауч… Только бы они не поссорились окончательно. Что Подмор так уперся, в самом деле?
– Ты считаешь нормальным пытать человека?
Джеймс замялся, протер очки.
– Нет. Я не считаю это нормальным, как не считаю – предупреждаю сразу твои вопросы – нормальным пороть детей или бить жену. По-моему, и смертную казнь стоило бы отменить, тем более такую дрянь, как Поцелуй дементора. Но все это будет в мирное время, Лил. В мирное время наши с тобой сын и дочка поедут в Хогвартс без боязни, что что-нибудь с ними случится на перроне или в пути, и в школе ни одна подколодная змея не посмеет их задеть. Но нам надо приблизить это мирное время. А для этого… - он не договорил, лишь забарабанил пальцами по стеклу. Лили улыбалась от прилива нежности.