Двадцать один год
Шрифт:
– Я твоя невеста! – она так стукнула ножиком по разделочной доске, что другие ребята стали оборачиваться на шум. Аделина Макс закатила глаза, Гестер Хорнби и Муфалда Трип злорадно захихикали. Сьюзен Смолли приосанилась с не пойми на чем основанным чувством превосходства.
– Я твоя невеста, а не она!
– Я это прекрасно помню, и поверь, этому не рад.
– Не смей, - Булстроуд стиснула рукоятку ножа, маленькие глазки блеснули слезами. – Не смей оскорблять меня и пренебрегать мной, не то…
– Не то расторгнешь помолвку? Буду очень рад.
– Не то твоей итальяшке не поздоровится! – прошипела Стелла, злобно
Регулус равнодушно пожал плечами:
– Неужели ты опустишься до темной, подобно гриффиндоркам?
– Не опущусь, - полное лицо Стеллы покривилось. – Можно и без темной раздавить человека. Ты еще увидишь, на что я способна.
– Ну все, Гэмп теперь конец, - заключила Джуди, завершая рассказ. – Булстроуд навалится на нее всей массой и раздавит.
Собственно, когда первый жадный угар, свойственный, вероятно, медовому месяцу, слегка остыл, Лили обнаружила, что их с Джеймсом связь воспринимают как нечто само собой разумеющееся, настолько ожидаемое, что и удивляться нечего. О них говорили очень мало, все больше сплетничали о слизеринцах с рейвенкловцами – Лили это устраивало.
К середине декабря у студентов появился и другой повод к разговорам, на сей раз более серьезным. «Ежедневный Пророк» объявил о том, что Найджелу Мальсиберу, отцу Мортимера, предъявлено обвинение в организации взрыва на «Кингс-Кросс» первого сентября этого года. Следователь аврората Деннис Подмор работал и над тем, чтобы привлечь в качестве соучастницы Араминту Мелифлуа.
– Какой смелый! – восхищалась Нелли Гамильтон. – А ведь он живет поблизости, в Хогсмиде. Я иногда видела, как он гуляет с детьми.
– Будешь смелый, если у тебя Крауч за спиной, - останавливал её Люпин.
– Но ведь он поступает правильно, разве нет?
– Я не знаю, настолько ли испугаются чистокровные семьи процесса над Мальсибером. Не усилят ли они террор.
Нелли морщила лоб и умолкала. В последнее время она и учиться стала гораздо прилежней, и происходящим в стране интересовалась гораздо серьезнее, чем раньше. Каспер Роули так и не ответил ей взаимностью, но девушку, кажется, это больше и не волновало. Вообще она перестала и сплетничать, и заигрывать с мальчиками – словно за месяц с небольшим в её тело проникла чужая душа. Она помирилась в подругами, но очень мало теперь говорила и с ними. Как-то Лили услышала, как Нелли жаловалась Алисе на кошмарные сны.
Декабрь наступил, укутав Хогсмид в кружевные шали, выбелив деревья и стены замка. Лили по вечерам созерцала кружение снежинок и поверить не могла, что в последний раз видит, как поля вокруг Хогвартса и Запретный лес укрываются снегом, как будут наряжать принесенные Хагридом ели. Впервые она пожалела, что никогда не оставалась в Хогвартсе на рождественские каникулы. Может, остаться сейчас? Но очень уж хочется домой.
– Лили, у меня к тебе предложение, - Джеймс сзади обнял за плечи. – Как ты сморишь на то, чтобы встретить Рождество у меня? В тесном семейном кругу, а? – ореховые глаза задорно блестели. – Я бы им тебя представил, как свою невесту.
– Да? – у Лили часто заколотилось сердце. – А разве я твоя невеста?
– А разве нет? – он прижал Лили к груди, дышал ей на пальцы, отогревая. – Мы ведь все равно поженимся. Если, конечно, тебя не опоит Амортенцией никакой Нюнчик…
– А тебя не заставит жениться Пенни-Черри, - не осталась Лили
Разумеется, не принять его предложение она не могла. Родителям Лили решилась послать письмо с совой: в конце концов, они уже сталкивались с совиной почтой и не должны были особенно испугаться. Её так и тянуло расспросить Марлин, бывавшую у Поттеров, об их доме, о родственниках Джеймса, но она дала себе слово не торопиться и никого не слушать, а составить личное мнение. Она даже остановила подругу, когда та, ближе ко дню отъезда, пыталась её о чем-то предупредить. Сама Марлин снова собиралась на время зимних каникул снять вместе с Сириусом номер в «Дырявом котле».
Джеймс объяснил, что дома чинят каминную сеть, и через «Дырявый котел» переправился с Лили в деревенский паб. В нем, как обычно по вечерам в любом таком заведении, народу было полно, на парня с девушкой обратили мало внимания.
Годрикова Впадина выглядела построже в сравнении с Хогсмидом. Все же тут жили не только маги, но и магглы, и атмосфера волшебства, несомненно, витавшая на улицах, скорее печалила, чем увлекала. Идти с Джеймсом по заснеженным улочкам, серди островерхих домов было спокойно и приятно, но грустно. У одного дома, на вид совершенно благополучного, она на секундочку остановилась и подумала: «Вот здесь творились ужасные вещи». Джеймс без умолку трещал о том, что именно здесь родился Годрик Гриффиндор, здесь выковали первый снитч и здесь же жил и умер Игнотус Певерелл, его далекий предок. «Все-таки ты гордишься знатностью», - подумала Лили, но лишь улыбнулась. А Джеймс между тем вспоминал, как они с Сириусом маленькие бегали ночью на кладбище искать могилу Игнотуса Певерелла.
– Сириус слышал дома, что даже земля с могилы могущественных волшебников несет магический заряд. Вот мы и решили увеличить в себе магию, хотя в нас уже тогда было предостаточно, сервизы и стекла в доме помнят, - он хохотнул. – Решили мы набрать землицы и съесть её с хлебом. Ой, что мы только там не увидели. Даже какую-то чудную могилу… Помню, мы тогда так удивились… Что ж там было? Эх, вот забыл. Да нас там-то и застиг отец. Что было!
Джеймс беззаботно расхохотался и указал на заметенные окна еще одного домика.
– Там живет Батильда Бэгшот. Знаменитый историк и тетка Гриндевальда.
– Да ну? – родственница Гриндевальда, залившего кровью Европу и Россию, живет вот просто так, в самом обыкновенном домике, среди обычных людей?
– Ага. В отличие от племянника, с взглядами у нее все в порядке. Она с Абракасом Малфоем и другими чокнутыми сцеплялась много раз. Дядя Альфард рассказывал, когда он был членом Клуба Слизней, они на заседаниях, бывало, обсуждали её статьи. Я её хорошо знаю, погоди, еще познакомлю вас. Мировой человек. О, а вот мы и пришли.
За усыпанным снегом палисадником Лили увидела укутанный высохшими плетями плюща коттедж из грубого серого камня. Над утоптанной дорожкой склоняла отягощенные снегом ветви старая груша. Грядки с цветами бережно укрыты. Дом ждал весны, но не спал: из трубы валил дым, и казалось, что за окнами мелькают люди.
Отчего-то тоскливый холодок засосал в груди, когда Лили прошла в калитку, галантно распахнутую Джеймсом. Должно быть, она просто боялась встречи с его родителями: хоть они отнеслись к ней благосклонно несколько лет назад, но понравится ли она им теперь, в качестве невесты их сына?