Двадцать один год
Шрифт:
Когда она с родителями выходила из церкви, в одном из стоящих на паперти нищих узнала Тобиаса Снейпа. Порывшись в карманах, выудила несколько пенсов, сунула ему в грязную руку, заросшую черным волосом. Он промычал что-то невнятное, но вроде бы остался доволен.
– Его жена плоха, почти не выходит из дому, - вздохнул отец. – Она обследовалась все-таки, обнаружили запущенный туберкулез, но лечиться опять отказалась.
– Интересно, муж клянчит ей на лекарство или опять на вино? – Роза не могла не поддеть мужа за чрезмерную жалостливость.
– Не знаю. Хотелось бы надеяться на лучшее, но увы… твой приятель, Лили, таки не приехал?
– Нет, пап.
– Ну так передай
Лили ничего не оставалось, как со вздохом кивнуть.
…Каникулы, как всегда, пролетели единым махом. Словно Лили сошла с «Хогвартс-экспресса», закрыла глаза, открыла – и снова обнаружила себя на знакомой платформе. И не успела она далеко отойти от барьера, как к ней подскочила Нелли Гамильтон.
– Ох, Лили, скорей, скорей! Мне велели тебя найти. Наши все собрались в одном купе, читают газету. Такое случилось…
– Что случилось-то? – Лили поспешила за Нелли, жалея об отсутствии Северуса, который помог бы управиться с багажом.
Уже на подножке Гамильтон обернулась, взмахнув кудрявым «хвостиком»:
– На Барти Крауча вчера было совершено покушение.
========== Глава 36. Покушение ==========
Купе было набито битком; некоторым из собравшихся пришлось стоять. Лили увидела всех гриффиндорцев их курса, нескольких - с четвертого, нескольких старших ребят. У окна сидела с газетой Эммелина и читала вслух:
– Покушение на главу Департамента магического законодательства Бартемиуса Крауча. Вчера около четырех часов пополудни часть здания Министерства магии, в которой расположен Департамент магического законодательства, была полностью разрушена взрывом. Предполагается, что злоумышленникам удалось разрушить защитные чары, охранявшие стены Министерства, после чего несколькими неизвестными волшебниками было наложено Редукто Максима. Так как над местом преступления мгновенно образовалась Темная метка, можно с уверенностью сказать, что ответственность за гибель многих чиновников и гражданских лиц лежит на Пожирателях смерти и Том-Кого-Нельзя-Называть. Также очевидно, что их целью был Бартемиус Крауч - отважный борец с темными магами и самоотверженный защитник магического правопорядка. Он чудом выжил среди обломков здания и комментариев пока не давал, однако обещал в ближайшее время выступить на радио с обращением к британскому магическому сообществу, чем в очередной раз доказал свое мужество. “Ежедневный Пророк” следит за развитием событий. Рита Скитер, корреспондент.
– Новая какая-то, - поморщилась Марлин.
– Стиль довольно корявый.
– Да при чем тут стиль… - отмахнулся Фрэнк.
Некоторое время все подавленно молчали. Многие из них не соглашались с бессмысленно жестокой политикой Крауча, но было страшно осознавать, что придется смотреть в глаза однокурсникам, родные которых погибли при покушении на него.
– Так что? Может, я был прав?
– тихо спросил Сириус.
– Прав по поводу заложников и казней?
– Боюсь, что Крауч сейчас к тому и придет, - голос Алисы дрожал, глаза покраснели.
– Но это… Это только выставит нас сатрапами, а Пожирателей жертвами. И привлечет им новых сторонников.
– Но как?
– развел руками Джеймс.
– Брокльхерст, я решительно не понимаю, что можно найти хорошего в ублюдках, устраивающих взрывы?
– После того, как Министерство отправляло к дементорам невиновных, - Алиса уставилась в пол, - люди уже с трудом смогут поверить в его версию. А вдруг кто-то научился вызывать Темную метку, не будучи Пожирателем? Ведь это не исключено?
Раскрасневшись от возмущения, Джеймс хотел возразить, но Сириус легким жестом остановил его.
– Слушай, чего спорить? Придурков и мразей в стране достаточно. Взять хоть наших змеенышей…
– Да, - согласился Поттер.
– Или сынка самого Крауча. Пит, что ты слышал? Что он сказал?
Водянистые глазки Петтигрю блеснули удовольствием: наконец на него обратили внимание.
– Его на сей раз не провожала мать… Я слышал, как он говорил Септимусу Берку и Миранде Фиорелли: “Мне жаль, что покушение было неудачным. Не знаю, что бы я сделал для того, кто отправит отца на тот свет”.
Многие присвистнули.
– Ничего себе!
– вскипела Эммелина.
– Ну и… Ну и…
– Отец жесток с ним, - пискнула Нелли Гамильтон.
– Месяцами не обращает внимания, не пишет. Но наказывает, если за год у него вышло хоть одно “Выше ожидаемого”.
Вэнс чуть ли не брезгливо встряхнулась.
– Нормальное воспитание для мальчишки. Еще пожестче бы надо, раз тому в голову лезет такая дурь. И уж точно не повод убивать.
Перед ужином Дамблдор, осунувшийся и хмурый, как и все учителя, долго говорил о том, что преступления Пожирателей смерти не должны вселять страх перед ними или тем более их главарем, что дети должны видеть опасность трезво, не рисуя себе непобедимых злодеев, но и не недооценивая и тем более не идеализируя их. Лили рассматривала сидящих за столами: многие из них плакали или сдерживались из последних сил, даже за слизеринским столом не все хранили равнодушное выражение. Но были и такие, кто спокойно, без тени сожаления о погибших или сочувствия их близким обсуждал произошедшее. За столом Рейвенкло Пандора Касл и Эмма Фиорелли ворковали что-то утешающее первокурснице, размазывавшей по щекам слезы, а рядом сестра Эммы, Миранда, спокойно слушала маленького Барти Крауча, со спокойной досадой обсуждавшего с Септимусом Берком способ, которым убить отца было бы надежней. Про Берка говорили, что он не то собирается стать Пожирателем смерти, не то уже им стал.
“Странно: почему аврорат нас не проверяет?
– подумалось Лили.
– Тех же Розье и Уилкиса можно было бы остановить гораздо раньше, и они не убили бы Эдварда Сполдинга. И как те, кто уже заклеймен, учатся вместе со всеми, не боясь, что их метку увидят? Впрочем, потому и не боятся, что последствий для них не будет никаких”. Приходилось признать, что Сириус и Эммелина, ратующие за большую жесткость, не так уж неправы.
Вечером Фрэнк Лонгботтом настроил отыскавшийся у кого-то радиоприемник, и гриффиндорцы собрались в гостиной - слушать выступление Бартемиуса Крауча. В возникшем среди помех твердом голосе с четкой дикцией не было и намека на усталость или волнение - Крауч отрубал каждое слово, как топором:
– Пожирателям смерти и их вождю не дано меня запугать. Своими преступлениями они лишь заставляют меня забыть не только о всяком снисхождении, но и о любых правах тех, кто арестован и состоит под судом. Преступники сами себя поставили вне человеческого круга, а значит, никаких прав не имеют. Поэтому я разрешаю применение к ним Непростительных заклятий. Я разрешаю любые меры воздействия на допросах. При малейшем сопротивлении преступника при аресте я разрешаю его уничтожение. Также необходимо предельное упрощение процедуры отправки пойманного преступника в Азкабан. Разбирательства лишь отсрочивают торжество правосудия. Никакой пощады. Пусть любой, пожелавший присоединиться к Тому-Кого-Нельзя-Называть, пожалеет о том, что родился на свет. Вы сами убедились, что остановить Пожирателей можно только таким образом.