Двадцатые
Шрифт:
Да и позже, в октябре 1926 г. удалось отменить исключение студента Крюкова А.А. «за сокрытие социального происхождения». Правление Академии учло, что «преступление совершено в 18-летнем возрасте и не в корыстных целях». Учли при решении и то, что разрешение на продолжение образования было дано рабочей организацией рудника и то, что «за время учебы Крюков себя не скомпрометировал».
Но все это было до «Шахтинского дела». Теперь же ничего не мог сделать даже всесильный ректор Губкин, который, выступая на торжественном собрании, посвященном 10-летию МГА, заявил: «... основная наша задача была обеспечить Академию подходящим студенческим составом, выдержать в этом отношении строго
И полетели головы.
Отчислен студент Е.Н. Лессинг, как сын «спеца», расстрелянного Советской властью.
Отчислен студент Д.Н. Габриелян, как сын купца, «бывшего белого», скрывший это обстоятельство при поступлении в МГА.
Отчислен студент Дельвиг, сын «бывшего барона», как «скрывший свое социальное происхождение».
Отчислен студент В.Н. Оболенский, как сын расстрелянного «за контрреволюцию». Впрочем, здесь и фамилии достаточно.
Отчислен студент М. Кальменев за то, что он не порвал связи с отцом, «подвергнутым за контрреволюцию изоляции с конфискацией имущества»...
«За непролетарское происхождение» в 1928 году из Московской горной академии был отчислен и студент Иван Павлович Алимарин. Аукнулась папина деловая жилка.
На его счастье, «чистка» прошла только в вузах, и не касалась НИИ, поэтому из ВИМСа его не уволили. Он не унывал - всю свою жизнь Иван Алимарин оставался оптимистом, добрым и улыбчивым человеком.
В том же 1928 году, как будто в компенсацию неудачной попытки получить высшее образование, у молодого ученого вышла вторая научная работа - совместная с К.И. Висконтом статья о разработанном ими методе определения воды в слюдах - минералах, широко используемых в электротехнической промышленности.
Высшего образования Алимарину так и не довелось получить.
Вопрос отсутствия диплома решился просто - в 1935 году, когда в Советском Союзе были введены ученые степени, Ивану Павловичу Алимарину сразу же присуждают степень кандидата химических наук без защиты диссертации: к тому времени уже невозможно было игнорировать его вклад в аналитическую химию.
В 1950-м он защитил докторскую, в 1953-м стал член-корром, с 1966 года - действительным академиком АН СССР, много лет был признанным главой аналитической химии в Советском Союзе.
И это был один из трех (наряду с Зельдовичем и Гельфандом) советских академиков, не имевших диплома о высшем образовании.
У Алимарина было множество наград - ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда, он награжден четырьмя орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции, Красной Звезды, Трудового Красного Знамени и шестью медалями. В 1972 г. ему присуждена Государственная премия СССР.
Не меньшим было и международное признание: почетный член-корреспондент Академии наук Финляндии, член Королевского химического общества (Великобритания), почетный доктор Будапештского технического университета, Гетеборгского университета, Бирмингемского университета (Великобритания). Награжден медалями и премиями научных организаций и обществ Финляндии, Венгрии, Австрии, Чехословакии, Японии, международных организаций...
А вот скромному Константину Висконту не досталось и тени признания его знаменитых учеников - ни орденов, ни медалей. Единственной его наградой стало присвоенное в 1941 году звание «Заслуженный деятель науки и техники РСФСР».
Зато он был настоящий Учитель - умеющий находить и гранить алмазы.
И это иногда важнее.
Преподаватели
Раз уж у нас зашла речь об учителях и учениках, самое время поговорить о преподавателях. Нет, не про всех, не пугайтесь, а я не собираюсь частить с биографиями.
Я немного о другом. О том, как воспринимали новый мир студенты, я вам хоть немного, но рассказал. Пора уделить внимание и преподавателям.
Большинство преподавателей МГА были «технарями» до мозга костей. И их отношение к Советской власти было очень разным, причем от происхождения это совершенно не зависело.
Преподаватель кафедры прикладной механики Борис Эрнестович Стюнкель был из очень приличной семьи – сын финского консула в Ревеле, нынешнем Таллине. При этом, несмотря на происхождение, революцию принял восторженно, стал убежденным коммунистом. Был одним из разработчиков знаменитого плана ГОЭЛРО, того самого, что породил знаменитую ленинскую формулу «Коммунизм – это есть Советская власть плюс электрификация всей страны».
Шматько Л.А. «В.И. Ленин у карты ГОЭЛРО». 1957 год.
Владимир Ильич, кстати говоря, его неплохо знал, и в одном из писем «опасному очкарику» Горбунову упоминал: «Кажись, у Стюнкеля есть материалы об этом».
Вера Стюнкеля в Советскую власть была безгранична. После «Шахтинского дела» он даже поругался с братом, таким же фанатиком инженерного дела, который сомневался в виновности осужденных. Брат, Григорий Эрнестович Стюнкель, в итоге бежал из России в Финляндию, а Борис Эрнестович Стюнкель остался.
Был арестован в 1930 году по делу «Промпартии», приговорен к расстрелу с заменой на 10 лет исправительно-трудовых лагерей. В лагере работал инженером-электриком. Писал из лагеря жене:
«В общем котле исторических событий такого огромного размаха и значения, как русская революция, ломающая совершенно старые устои человеческого общества, судьба личности такая мелочь, что о ней не приходится много говорить. Нельзя в вихре таких событий хныкать о себе. Я считаю, что я в вихре этих событий, как песчинка, попал в общий смерч и должен быть счастлив, что физически уцелел и могу снова наблюдать жизнь, и, хотя за решеткой, но помогать строительству… А обстановка для работы есть и мы работаем усердно».
Б.Э. Стюнкель
Вскоре неожиданно был освобожден. Работал в Донецке главным инженером Донэнерго. В 1937 году арестован повторно, Выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР осужден и приговорен к высшей мере наказания — расстрелу.
Заведующий кафедрой технологии нефти нефтяного института горного факультета Иван Иванович Елин был полной противоположностью Стюнкелю – и по происхождению, и по воззрениям, он был потомственный крестьянин, который, тем не менее, весьма настороженно относился к «власти рабочих и крестьян».