Дважды украденная смерть
Шрифт:
«Страждущую душу» вполне устроили бы и ассортимент гостиничного буфета, зачем еще куда-то тащиться? Но хозяин — барин, он же лицо зависимое. Тем более, что никаких иных перспектив не предвиделось.
Подвернувшееся такси через несколько минут доставило их на вокзал. К просьбе открыть шкаф камеры хранения дежурная по вокзалу отнеслась довольно спокойно: на большом вокзале таких случаев сколько угодно. И шифр забывают, и бумажки с записями теряют, и набирают неточно, и «колдуют» у камер не всегда со свежей головой.
Нику охватило волнение, когда мужчина в железнодорожной форме, открыв специальным ключом замок, потянул на себя дверцу.
Сразу забылись все переживания, отпали все подозрения.
— Надо отметить — еще не охладев от горячки возбуждения, предложила Ника. — Ты не против?
Он бы еще был против! Конечно, спутник Ники ничего не понимал в происходящем и только таращил глаза, слушая объяснения о каком-то забытом шифре, о книгах для главного инженера совхоза и молчал: не его это ума дело. А вот «отметить» — это другой разговор!
Вокзальный ресторан был еще закрыт, но местным гурманам хорошо было известно кафе, расположенное в многоэтажной части вокзала и весьма претенциозно названное «Седьмое небо». Лифт доставил их к цели. Сжимая в руках ручки обеих сумок, большой и маленькой, Ника направилась к самому крайнему столику. Толик хотел избавить девушку от неудобной ноши и взялся было за ремень спортивной сумки, но она неожиданно резко выдернула ее.
— Тебе же неудобно с ней таскаться, — оправдываясь, пробормотал Толик, но настаивать не посмел.
Ника, устроившись за столиком, придвинула к себе пустой стул и примостила сумку на нем. Спутник ее привык ко всякого рода чудачествам и не обратил на этот жест ни малейшего внимания. Его больше волновало, на что размахнется распорядитель кредитов. О билете, как о реальной финансовой величине, он уже как-то забыл. Легкомысленные действия Вероники давали все основания предполагать, что дальше амурных похождений билетно-валютная операция не двинулась. Поэтому он осторожно осведомился, не уточняя, что же они пришли отмечать:
— По пиву ударим?
Ника сделала гримаску:
— Ты можешь лакать пиво, а я хочу шампанского.
— Что, золотой телец приручен? — Толик оживился. Неужели этот хмырь и в самом деле оказался мешком с деньгами. И все выложил? Что-то не верится.
Официантка принесла шампанское. Они выпили «за успех предприятия», закурили. И только тогда девушка заговорила.
Она принялась рассказывать о Мишином предложении перечислить деньги, о том, как они делали вклады в разных сберегательных кассах, о заведенных сберкнижках, о наличных, которые дал ей Миша для «округления» задатка. Толик слушал с возрастающим интересом. Ника, подогреваемая этой заинтересованностью, а еще больше — шампанским, все больше увлекалась своим рассказом. Теперь ей и самой казалось, что действовала она умно и решительно.
— Оставить билет в камере хранения! — ахнул Толик не то восхищенно, не то испуганно. — И ты на такое решилась?
— А вот представь себе, решилась! И как видишь, не промахнулась.
Она похлопала ладонью по сумке, красовавшейся на стуле, поблескивающей своими лакированными боками...
— Пролететь же было можно... Ты проверила, все в порядке? Вон как ты легко
— Ты же видел, сумка на месте, билет там, куда я его положила...
И она потянулась за сумкой. Вынула книгу, достала из нее билет, положила перед собой. Склонилась над маленьким бумажным прямоугольничком, на котором изображен стреляющий из винтовки человек. И вдруг бессильно откинулась на спинку стула с побелевшим лицом:
— Подменил... Подменил, мерзавец! Совсем не тот номер...
Глава тринадцатая
РОДСТВЕННЫЙ ВИЗИТ
Едва капитан Евсеев вернулся к себе, дежурный передал ему: звонила Раскатова. Просила передать, что дочь дома.
«Вот это спасибо! Забеспокоилась, стало быть, мамаша. Сейчас же пойдем знакомиться».
Но «сейчас же» не получилось: вызвал Бахарев. Что ж, капитан и сам намеревался посетить своего начальника. По сути дела, можно уже докладывать о том, что задание выполнено: «автор» гематомы, обнаруженной у покойного, выявлен и «авторство» свое признал. Вот только ребус с билетом еще не разгадан. Девочка-то объявилась, надо с ней побеседовать.
— Дался тебе этот билет, — поморщился Бахарев. — Где у тебя заявление о его пропаже? Предполагаемого владельца нет в живых. Родственники по всей вероятности ничего даже и не знают...
— Не знаю насчет остальных родственников, но одна знала. И я как раз собрался с ней на эту тему поговорить.
— Препятствовать не стану, если чувствуешь, что за этим что-то есть. Но в «ювелирном деле» образовались кое-какие проблески. Тебе придется заняться разработкой одной из версий. Связано с поездкой. В южные края. Благодатные, курортные.
— Тронут заботой руководства. А что конкретно?
— Конкретно еще обсудим. Но ориентировочно, чтобы ты уже начал думать в нужном направлении, исходные данные такие: в Шахтерске нашим работникам поступил сигнал. Очень любопытный. Одна гражданка, не самого примерного, прямо скажем, поведения, вдруг начала продавать золотые безделушки. Одной сережки, другой колечко, брошку, булавку... И думаешь, почём? За бутылку! У ней свой домишко, живет она давно уже одна, перебивается случайными заработками, попрошайничеством. Алкоголичка... И вдруг такое! Наследство получить неоткуда, на клад тоже не походит: вещи новые, изготовленные в наше время. Выявить тех, кто соблазнился на дешевку удалось, идентификация подтверждает предположение, что это из тех, украденных. Но дальше снова цепочка расследования прерывается.
— А она, обладательница золотого запаса, совсем ничего не хочет говорить?
— В том-то и дело, что она почти не запиралась. Вначале бормотала, что нашла, потом призналась: действительно нашла, но в подполье собственного дома. Что уж она там искала, зачем ей туда понадобилось, если в доме у нее — шаром покати, но факт тот, что обнаружила. Кто положил, она не знает. Может только предполагать. Предполагать, впрочем, нетрудно. У нее есть сын. Живет в городе, там работает. Где-то слесарит, как она выражается. Только он мог положить в углубление под слегой пола два целлофановых пакета с такими дорогими игрушками. Засунул, небрежно присыпал. Сделал, по всей вероятности, в один из своих приездов. Но к тому моменту, когда работники милиции захотели осмотреть «золотую жилу» сами, там уже ничего не было, кроме упомянутого углубления...