Дважды в жизни
Шрифт:
Сэм молчал, а потом тихо произнес:
— Мне так жаль, Тейт, — после пары глубоких вдохов.
Я кивнула и уставилась на ковер.
— Я не хочу говорить о нас, — Глянув быстро на него, я получила неожиданную реакцию: разочарование на лице Сэма. – Но, может, расскажешь больше о Роберте.
Интересно, стала ли моя просьба для него неожиданностью. Он вскинул бровь, а затем ее почесал.
— Да, конечно, с удовольствием, — он замолчал, очевидно, дожидаясь от меня вопросов. Наверное, хотел какой-то конкретики.
—
Сэм улыбнулся.
— Роберта была удивительной. Они оба.
Согревшись, я вытянула ноги, но замерла стоило коснуться его бедра. Сэм, заметив это, слабо улыбнулся и вытянул руки на спинке дивана.
— Устроимся поудобнее?
— Я почти оттаяла.
Сэм рассмеялся, его зеленые глаза засияли, когда он понял двойной смысл моих слов.
— Я заметил.
Я отпила кофе и произнесла:
— В роли матери мы ее не увидим. Это упрощает историю, да, но мне казалось, что с такими подробностями сценарий стал бы невероятнее. Как она фантастически со всем справлялась? Почему ты это убрал?
— Потому что мой отец оказался козлом. — Сэм пожал плечами и закинул ногу на ногу. – Я знаю, какой нежной Роберта была со мной, но не представляю, что она иначе вела себя с Майклом, а он все равно так поступил. Она была… хорошей мамой.
— А Майкл знает, что ты написал сценарий?
— Наверное, нет. Я не общался с ним уже очень давно.
Я притворилась, словно очень сочувствую, и Сэм рассмеялся.
— Я в порядке. Так лучше, поверь. И я поддерживаю связь с мамой. Как иронично, что она теперь живет в Лондоне.
Я резко рассмеялась.
— Ты ее навещаешь?
— Пару раз в год.
Я хотела спросить, вспоминал ли он прошлое, но была уверена, что только я из нас двоих была зациклена на нашем коротком романе. Это был самый важный момент в моей жизни, да, но у него были и другие. Мне нужно двигаться дальше.
— Какие книги читала Роберта? – спросила я.
— В основном, исторические, — ответил Сэм. – Не художественную литературу. Лютер любил детективы, но Роберта называла такие книги мусором. Она читала большие и скучные книги о Наполеоне или Екатерине Великой.
Я вздохнула.
— Она чудесная.
— Да. Не идеальная, но очень близка к этому. Потому ты лучше всех подходишь на эту роль.
Этот комплимент вызвал у меня смех.
— Я не такая как Эллен. Совсем.
— Шутишь? – спросил Сэм. – Девушка, которую я знал, была такой же смелой и сильной.
Интересно, понимал ли Сэм, как его комплимент согрел меня изнутри. Я знала, что это не было правдой, может, когда-то давно – хотелось думать, что я была смелой и сильной раньше – но теперь я стала ужасно слабой. Мое окружение заметено упрощало для меня жизнь, а каждый раз, когда нужно было проявить смелость и впустить новых людей в свою жизнь – я убегала.
Я думала обо всем, что могла узнать о Роберте. Просто проведенный день в ее обществе стал бы подарком. Жаль, что я встретила Лютера, когда мне было восемнадцать, но не попыталась его узнать, расспросить о его жизни. Я упустила шанс поговорить с тем, кто прошел тяжелый, но чудесный жизненный путь, кто был очень мудрым, что для меня, похоже, не свойственно. Но я хотя бы видела Лютера, помнила его смех, веселые глаза, то, как он мог задать интересующие его вопросы без особого напора. Но с Робертой я не встретилась.
— Почему она не любила путешествовать? – спросила я, вспомнив отрывки наших разговоров. – Это как-то на нее… не похоже.
Сэм кивнул и сделал глоток кофе.
— Потому что в остальном была такой бесстрашной?
— Именно.
Сэм опустил чашку и почесал подбородок. Движение было обыденным, но вызвало во мне вспышку жара. Я забыла, каким простым Сэм мог быть.
— Она ненавидела самолеты, — произнес он. – Думаю, только это ее и пугало – мысль о полете над океаном. Помню, как она старалась казаться спокойной, когда мы с Лютером уезжали, но по ней все было видно.
— Думаешь, ей бы понравилось в Лондоне? – поразительно, что мог делать контекст. Я словно видела свое прошлое чужими глазами. Все это было намного важнее и касалось не только меня.
Мысль с тревогой пронеслась в голове:
«Если бы Сэм попросил, я бы согласилась себя раскрыть и помочь Лютеру?» — правда в том, что я любила Сэма настолько, что ответила бы «да». Я бы сделала все. И то, что он не поговорил со мной об этом, притупляло радость, которую я ощущала со вчерашнего разговора.
Я пропустила часть ответа и встряхнулась, чтобы услышать остальное.
— …пару дней. Ей нравилось все время чем-то заниматься. Она не любила отдыхать, — Сэм замолчал и посмотрел на мое лицо. – Что? – с опаской спросил он.
Я не знала, что он там увидел.
— Что?
— У тебя щеки покраснели, — он снова замолчал и прищурился, читая меня, как открытую книгу. – Ты смущена или злишься?
Честность и мягкий тон Сэма вызвали мое раздражение.
— Я не понимаю, почему ты не посвятил меня в свое решение обратиться в «Guardian».
Этот вопрос застал его врасплох. Он резко вдохнул и вскинул голову к потолку, задумавшись.
— А ты бы согласилась? – наконец, спросил Сэм.
— Шансы были велики. Я была тобой очарована.
Я видела, как его ранили мои слова. Я сказала «очарована», а не «любила». Сэм снова внимательно смотрел на меня.
— Я не посвятил тебя, потому что испугался, — он уперся локтями в колени и уставился на ковер под ногами. – Это был не заранее продуманный план. Я не был уверен, что это сработает.