Дважды войти в одну реку
Шрифт:
— Это вас надо спросить…
— Попрошу не грубить! Господи, как же мне плохо… Ну, говорите же, продолжайте добивать старика…
— Вы что, совсем ничего не помните?
— Как не помню?! — возмутился Зубрицкий. — Синяя обивка на креслах партера… И это… как его… буфет там, помнится, был великолепный, бесплатное шампанское рекой… Ну, так что с королевой-то? Она хоть молода?
— Королеве восемьдесят.
— Это
— Кроме того, она еще и худа, как сушеная треска. Но она королева! У вас могут быть неприятности.
— Плевать. Не могут же они меня, новоиспеченного лауреата Нобелевской премии, законопатить в местный Тауэр. Продолжайте, что там у вас еще наболело о Стокгольме? Вы приводили такую захватывающую, берущую за душу статистику… Так бы и слушал вас до скончания века. Ну же, продолжайте, что вы сидите, словно аршин проглотили?
— Основан, значит, Стокгольм в 1252 году…
— Это я слышал… Потрудитесь снять с меня сюртук и брюки… и туфли… Спасибо, голубчик…
— Зоопарк…
— Зоопарк? Что — зоопарк?
— Ну, стокгольмский зоопарк. Там дикие звери… Зоопарк — это место, где содержат в неволе зверей, — сказал полковник и пояснил: — диких зверей…
— Понятное дело, что не домашних. Дальше!
— Королевский оперный театр, Этнографический музей, Романо-готические церкви Сторчюрка и Риддархольмчюрка…
— Как-как?.. — захохотал старина Гарри.
— Риддархольмчюрка, — без запинки отрапортовал Грызь.
— Как вы всё это запомнили! Ну, у вас, батенька, и память!
— Служба у нас такая.
— Ну, валяйте дальше!
— Королевский дворец, барокко 17–18 век, ратуша…
— Очень интересно, — сказал Зубрицкий и пошевелил пальцами ног, — продолжайте.
— Гарри Анатольевич! Если мы опоздаем, с меня голову снимут!
— Кто снимет?
— Да ваш друг, Герман Иванович Колосовский.
— Не снимет.
— А я говорю, снимет.
— Нет, дорогой мой. Не снимет.
— Это еще почему?
— Да потому что его самого на днях сняли. Я с ним, пьяным дьяволом, вчера… или позавчера? по телефону разговаривал. Президент отправил его в отставку… Вместе с Солженицыным.
— Господи!
— Вам что, Солженицына жалко?
— Мне не Солженицына, мне себя жалко. Теперь меня точно попрут из органов…
— Весьма вероятно. Да вы не расстраивайтесь, я вас к себе возьму.
— Лаборантом
— Зачем в лабораторию? В мой частный дом. Вы же знаете, у меня теперь дом на Тверской. Бывшая квартира Маяковского. Мне эконом нужен. Пойдете?
— А куда я денусь… Оплата сдельная?
— Сдельная, сдельная…
Полковник задумался. Спросил после паузы:
— А что такое — эконом?
— Это тот, кто гоняет за водкой, когда хозяину приспичит выпить, и, нарезав колбасу толстенькими кругляшами, обжарив до корочки, подает на стол.
Грызь распрямил плечи и произнес уверенно:
— Ну, с этим-то я уж как-нибудь справлюсь.
— Надеюсь.
— Что-что, а колбасу я уж как-нибудь нарежу…
— Вот и я так думаю.
Зубрицкий с трудом, помогая себе руками, поднялся на кровати и мутным взором уставился в окно.
— Господи… Когда же это кончится? А еще Европа называется… Второй день льет. Будто мы не в Стокгольме, а в Индии во время сезона дождей.
— Третий…
— Что — третий?
— Третий день, говорю, идёт дождь. И мы не в Индии, а в Стокгольме. И нам надо сегодня всё-таки улететь. Билеты пропадут…
— Пусть пропадают! Пусть всё пропадает! У меня денег куры не клюют! Можно еще сто тысяч других билетов накупить…
Старина Гарри, охая и причитая, встает и подходит к окну. Дождь за окном, как по мановению волшебной палочки, прекращается.
— То-то же, — довольно произносит Зубрицкий, — стоило восстать с постели русскому ученому, как стихия утихомирилась.
— Утихомирилась, утихомирилась… — соглашается полковник и накидывает на сухие плечи нобелевского лауреата белый махровый халат.
Зубрицкий не отходит от окна. Он видит, как из разрыва между тучами выныривает луч солнца. Старина Гарри щурится и переводит взгляд на пространство перед гостиницей.
— А что это за лужа? Пруд, озеро? Вижу белых крупных птиц, по виду лебедей… Эх, сюда бы двустволку!..
— Это не озеро и не пруд. Это залив. А мы находимся на острове…
— На острове, какой ужас! И как мы отсюда выберемся?
— Все дни как-то выбирались, выберемся и сегодня. Это не сложно. Это же почти центр, район Нормальм. Закажем такси… Поедем вон по той улице, — полковник показывает рукой: — Видите? Вон по той, широкой, она называется Стрёмгатан, потом свернем на Малмскиллнадегатан, а в середине ее — налево по переулку. А можно и так: по Кунгстрадгардгатан, потом налево по Хамнгатан…