Две башни
Шрифт:
— Э — э, — скривился человек. — Слишком много развелось таких, кто питается падалью и наживается на чужой беде. Прошлый раз ты сам искал помощи у нас. Повелитель мой сжалился и позволил тебе взять коня, ты же бесстыдно выбрал самого лучшего и сбежал. Господин мой гневается на тебя. Кое — кто, правда, считает, что конь, пусть и самый лучший, — недорогая плата за твое отсутствие. С чем ты пожаловал на этот раз? Есть у тебя войско? Кони, мечи, копья? Вот что нам нужно. А я вижу четверых бродяг в лохмотьях, и ты из них самый оборванный.
— Об учтивости начали забывать в твоем доме, Теоден, сын Тенгеля, — сдержанно
— Значит, Йомер сказал правду, и вы в сговоре с Колдуньей из Золотого Леса? — прошипел Червослов. — Тогда неудивительно: там всегда плетутся сети коварства.
Гимли шагнул было вперед, но замер, ощутив на плече неожиданно тяжелую руку Гэндальфа.
О Двиморден, о Лориен… —мягко и полно разнесся по залу голос мага.
О Двиморден, о Лориен, Где вечен свет, бессилен тлен!.. Сколь редко видел смертный взгляд Лесной немеркнущий наряд… Галадриэль! Галадриэль! Ясна, чиста твоя купель, Бела в руке твоей звезда… Прекрасный край, пребудь всегда, О Двиморден, о Лориен, Нездешний сон, желанный плен…Маг выпрямился, не опираясь больше на свой жезл, серый плащ распахнулся, но теперь голос его прозвучал холодно и резко.
— Разумный говорит только о том, что знает, Грима, сын Гальмода! — сказал он. — А тебе, неразумному червяку, лучше бы держать свой ядовитый язык за зубами! Я не для того прошел сквозь огонь и мрак, чтобы слушать коварные речи раба, разрази его молния!
Он поднял жезл. Небо на востоке вдруг потемнело, раздался раскат грома, и огонь в очаге поник. В полумраке светилась высокая белая фигура мага.
Грима прошипел в темноте:
— Не советовал ли я вам, повелитель, отнять у него жезл? Хама, глупец, предал нас! — Но тут над самой крышей сверкнула такая яркая молния, что он упал ничком.
Гэндальф снова заговорил с Теоденом.
— Будешь ли ты слушать меня, Теоден, сын Тенгеля? Примешь ли мою помощь? — Он поднял посох и указал на одно из окон. Гроза, похоже, рассеялась, высоко над их головамисиял кусочек голубого неба. — Посмотри — не всё ещё покрыто мраком. Укрепись сердцем — лучшей помощи не будет у того, кто отчаялся. Выйди вместе со мной за порог и оглядись. Ты слишком долго сидел в полутьме, слушая дурные советы и лживые посулы.
Теоден медленно встал. Молодая женщина поддержала его под руку. Он спустился по ступеням, не глядя на неподвижно распростертого Гриму, и прошел через зал. Гэндальф громко ударил в дверь.
— Отворите! — крикнул он. — Правитель идет!
Двери открылись, и
— Отошлите стражей к подножию лестницы, — повелел маг. — И вы, прекрасная дама, оставьте нас. Я сам позабочусь о правителе.
— Ступай, Йовин, — ласково произнес Теоден. — Время страха миновало.
Молодая женщина неохотно вернулась в зал. У самых дверей она помедлила, обернулась и взглянула на короля с затаённой жалостью. Она была очень хороша собой: высокая, стройная, в белой одежде с серебряным поясом, но казалась холодной и твердой, как сталь. Она перевела взгляд на Арагорна, и он невольно сравнил ее с ранним утром, ясным и льдистым, когда до солнца еще далеко. С минуту она глядела на него, словно зачарованная, потом быстро скрылась в покоях.
Опираясь на свой черный посох, Теоден огляделся. С высокой террасы были видны обширные луга Рохана. Из туч над ними свисал косыми полосами дождь. Ветер сносил его на восток. На западе тучи были черными, и над вершинами далеких холмов сверкали молнии, но гроза уже уходила в сторону. Над Эдорасом проглянуло яркое солнце. Струи дождя сверкали серебром, и река вдали заблестела, как зеркало.
— Здесь светло! — удивленно воскликнул Теоден.
— Да, — ответил Гэндальф, — и годы совсем не так давят тебе на плечи, как кое — кто заставляет думать. Брось посох!
Черный посох со стуком упал на каменные плиты. Теоден выпрямился, медленно, как человек, долгое время сидевший над неприятной работой, и сразу оказался высоким и статным, а когда он взглянул в небо, глаза у него поголубели.
— Мрачные сны я видел, — тяжело произнес он, — но теперь чувствую, что пробудился. Жаль, что ты не пришел раньше. Сейчас ты увидишь только гибель моего дома. Недолго стоять этим древним стенам: скоро огонь пожрет их. Что мне делать, Гэндальф?
— Многое надо сделать, — ответил маг. — Но прежде всего послать за Йомером. Я уверен, что он схвачен по злому навету. Это Червослов?
— Да, — несколько смущенно ответил Теоден, — Йомер не выполнил моих приказаний и угрожал Гриме смертью у меня на глазах.
— Тем, кто любит тебя, вряд ли придётся по нраву Грима со своими советами, — сказал Гэндальф.
— Пожалуй, — согласился Теоден. — И я сделаю так, как ты говоришь. Пусть Хама приведет его. Страж из него ненадёжный, проверим, какой посыльный, — голос у правителя был суровый, но, взглянув на Гэндальфа, он улыбнулся, и в этот миг немало морщин исчезли с его лица бесследно.
Теоден сел в каменное кресло у самой лестницы, а Гэндальф — на верхнюю ступеньку. Они беседовали так тихо, что Арагорн и его друзья, молча стоявшие рядом, ничего не слышали. Теоден слушал мага, глаза у него блестели. Он встал и вместе с Гэндальфом обернулся на восток.
— Именно там, рядом с величайшим страхом, — наша величайшая надежда. — Маг говорил теперь в полный голос. — Судьба мира висит на волоске. Нам надо продержаться ещё немного.
Друзья взглянули в ту же сторону. Мысли о Хранителе вызвали в их сердцах страх и надежду. Где он? Что с ним? Какие опасности ему угрожают и сможет ли он преодолеть их? Зоркие глаза эльфа уловили далеко за краем земли мелькнувшую белую искру: словно солнце блеснуло на шпиле Белой Башни. А еще дальше, как недремлющая угроза, мигнул крошечный багровый язычок пламени.