Две дороги
Шрифт:
Что же теперь делать?.. Прежде всего нужно вернуться в посольство. Охранники с бульвара Тотлебена будут утверждать, что видели его. Это будет хотя и косвенной, но уликой против Заимова. В общем, во что бы то ни стало надо незамеченным вернуться в посольство, чтобы иметь основания утверждать, что он находился там весь день и вечер. Тем более что перед самым вечером шпики видели его — он нарочно выходил из посольства и стоял на улице возле ворот. Они не захотят сознаться, что упустили момент, когда он покинул посольство, — им своя шкура дороже.
Приближаясь к посольству, Савченко обнаружил, что охранка блокировала не только здание,
На перекрестках стояли полицейские автомашины, шпики патрулировали улицы. Как назло, ночь была тихая и ясная. Еще вчера город окутывала туманная мгла, а сейчас вверху было звездное небо и снег, еще не везде растаявший, казалось, излучал свет.
Савченко подходил проходными дворами к посольству с разных сторон и всюду видел усиленные посты охранников. И все же он принял решение — выбрать момент, когда охранники удалятся в конец патрулируемой ими коротенькой улицы, полого спускавшейся вдоль каменного забора посольства, и броском преодолеть забор. Однако, рассчитав это по времени, он понял, что не успеет, — над забором было три ряда колючей проволоки, и, пока он будет через них перебираться, шпики уже повернут обратно.
Рядом была русская церковь — не попробовать ли прыгнуть через забор с крыши церкви? Двери в церковь открыты круглые сутки, надо только перелезть через низенькую ограду.
Войдя в церковь, Савченко пробрался в дальний угол и притаился — нужно было убедиться, что его не заметили, когда он перелезал церковную ограду. Убедившись, что все спокойно, он поднялся на колокольню.
Выходов на крышу не было, а прыгать с тесной верхней площадки дело безнадежное — расстояние между колокольней и посольским забором довольно большое, нужен разбег.
Савченко спустился вниз, вышел из церкви и стал в нишу подъезда напротив забора посольства. Дважды охранники прошли, не заметив его. Когда они ушли дальше к перекрестку, он, сняв пальто, разбежался через улицу, бросил пальто на проволоку, подпрыгнув, ухватился за него и стал подтягиваться. Ободрав руки и лицо, он сумел поднять свое тело над забором и перевалился через колючую ограду в сад посольства. Несколько минут он лежал неподвижно — на улице было тихо. Вот снова мимо прошли охранники. Пальто, висящее на колючке, они не заметили, и, когда их шаги затихли, он сорвал его и пошел в здание посольства.
Возможно, на Западе найдутся ревнители дипломатического статута, которые углядят в этом рассказе признание, что сотрудники военного атташата советского посольства занимались разведкой. Для них, этих ревнителей, несколько слов.
В то время в Софии сложилась особая ситуация. Шла великая война, в нее была втянута половина мира, и в этой битве решалась судьба человечества. Ареной ожесточенной борьбы стала и Болгария. Для гитлеровцев эта страна была очень важным стратегическим плацдармом, проходным двором для их армий. И они чувствовали себя здесь полными хозяевами. Так, например, нацистское посольство в Болгарии представляло собой в то время не что иное, как крупный разведывательный центр на Балканах. Еще до нападения гитлеровской Германии на СССР немецкий посол писал в Берлин Риббентропу, что, «учитывая ключевой характер Болгарии, во всех будущих ситуациях на Балканах... самой срочной и самой главной задачей является укомплектование нашего посольства профессионалами разведывательной службы, а также службы безопасности». Он предлагал также
В Берлине мнение посла было поддержано. По немецким данным, в Болгарии к концу 1941 года находилось более двухсот числившихся при посольстве немецких представителей. Было бы наивно думать, что эта орава сотрудников нужна была посольству для поддержания дипломатических отношений с болгарским правительством, которое и без того находилось в полной покорности Гитлеру.
Кроме того, в Болгарии действовала гитлеровская военная разведка — абвер. По свидетельству руководителя болгарского центра абвера Делиуса, к 1942 году в его распоряжении было более ста квалифицированных работников.
Что же касается советского посольства в Софии, то в нем было менее двадцати сотрудников, включая сюда и обслуживающий персонал, и еще до начала войны оно было поставлено в условия, когда попросту не могло выполнять свои нормальные дипломатические функции. Тот же немецкий посол в июле 1941 года в донесении в Берлин с удовлетворением и явным злорадством отмечал, что «русское посольство закупорено прочно, его работники фактически находятся в положении связанных и с кляпом во рту». И все же в конце донесения посол высказывал пожелание «найти обоснование для полной ликвидации здесь какого бы то ни было русского представительства, нежелательного даже в психологическом аспекте».
В этой обстановке мы проявили бы преступную наивность, если бы, имея формальное право сохранять хотя бы заблокированное посольство в столице государства, ставшего фактическим союзником гитлеровской Германии, не использовали бы это в интересах своей священной борьбы с фашизмом.
Да, советские люди в то время, рискуя жизнью, несли свою нелегкую службу, опираясь на помощь таких болгарских патриотов-антифашистов, как Заимов, Пеев, Никифоров и многие другие.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Судья Младенов зачитывал показания Флориана. Это было чудовищное нагромождение злоумышленной лжи. Заимов испытывал жгучее чувство — боже, какую черную работу может избрать себе человек!
Когда во время следствия Флориана привели на первую очную ставку, у Заимова похолодело сердце — Савченко ошибался, он не провокатор!!! У курьера был истерзанный вид, лицо в синяках, он падал и не мог сидеть прямо, когда его посадили на стул. Заимову в голову не могло прийти, что гестаповцы так «приготовили» своего агента для новой провокации. Заимов смотрел на него и благодарил судьбу за то, что они не убили этого человека.
— Вы знаете его? — спросил следователь, указывая на Заимова.
Флориан посмотрел оплывшими глазами и твердо произнес:
— Нет, я не знаю этого человека.
— А вы его знаете? — спросил следователь у Заимова.
— Нет, — не сразу ответил он. И в самом деле, он не знал этого человека, только три дня назад впервые увидел.
— Когда и при каких обстоятельствах вы арестованы? — обратился следователь к Флориану.
— Меня арестовали двадцать второго марта, на улице, вместе с... одним человеком...