Две канистры бензина
Шрифт:
— А ты, я смотрю, зубастая, — мужчина сделал долгий глоток, потом затянулся неторопливо выпустил дым, прищурил на нее светлые глаза, — это хорошо. Люблю, когда баба с огоньком. Такие и в сексе обычно отжигают. Если не хочешь, чтоб прямо сейчас проверил, оденься, я сказал.
Последние слова он произнес без издевки, твердо и жестко. Предупреждая.
Эви метнулась к шкафу, вытащила первое, что попалось, какая-то майка камуфляжной расцветки, натянула.
Мужчина глядел, не отрываясь.
И вызывал дикое, неконтролируемое желание вмазать по лицу, стереть эту ухмылку с физиономии.
Похоже, на лице у Эви все ее мысли отразились, потому что усмешка стала шире, взгляд довольнее, поза расслабленнее.
— Тебя как звать, кукла?
— Эви. Эви Джонс.
— Дерил.
— Не могу сказать, что приятно познакомиться.
— Язычок укороти, а то найду ему применение.
Эви испуганно дрогнула, отошла подальше на всякий случай, хотя это, конечно же, вряд ли помогло бы, реши он продолжить.
— Там в шкафу полотенца, душ при входе. А потом сделай мне пожрать все-таки.
Эви шмыгнула в ванну, вполне, кстати современную, совмещенную с санузлом, включила воду. Не горячая, но и не ледяная.
Она встала под струи, посмотрела на поддон душа, на грязь, что смешивалась с кровью у ее ног, и уселась прямо вниз, потому что внезапно задрожали колени. Обхватила себя ладонями, запрокинула голову навстречу летящим каплям.
Жизнь продолжалась. Она жива. И она выберется.
3
Вот не зря Мерл ржет над ним всю сознательную жизнь!
Потому что никто никогда не умел лажать круче, чем Дерил.
Ну, разве что, сам Мерл.
Всякое было, всякое. Но трахнуть целку и не понять этого — это, бля, верх просто. Или днище. Тут уж как ни назови, суть одна.
А все почему? А все потому, что бабы давно не было. Спермотоксикоз — страшная вещь.
Да и козочка сама виновата. Нахера такая сладкая? Стояла, крутила своей попкой перед ним, типа не при делах. Очень даже при делах!
Языка что ли нет, сказать, предупредить.
Ну ладно, положим, в начале он ей разговаривать не давал. Особо не поговоришь с чужим языком во рту.
Но потом-то, потом!
Испугалась? Что выкинет? На улицу выставит? Запугал, похоже, до полусмерти девку.
Но в целом, может оно и неплохо, что не сказала. Что все так получилось. Потому что Дерил себя знал. Если бы с самого начала рассказала, вполне мог бы и пожалеть. Поосторожничать.
Дурак.
Нет, трахнуть-то все равно бы трахнул, до такой степени жалость в нем не сыграла бы, чтоб не тронуть, но удовольствия получил бы в разы меньше.
А теперь жалеть нечего, ворота открыты, делай, чего душа пожелает.
Он провел рукой по мягкому изгибу спины лежащей рядом девушки, накрутил на палец светлую кудряшку. Хорошенькая такая, маленькая, ладненькая. И вся его. Повезло ему, за две канистры бензина такое чудо приобрел.
Мерл бы одобрил.
Не в его вкусе, конечно, но это и к лучшему. Потому что делиться Дерил точно не собирался.
Наклонился, вдохнул свежий, будоражащий запах чистой кожи.
Она долго в душе просидела, вышла с красными глазами, жрать готовила, шмыгала.
Он не лез.
Пусть поплачет, если хочется. Бабам оно надо. Поплачет и привыкнет.
На кровать после ужина он ее практически силой заставил лечь. Все по углам пряталась, норовила на диване устроиться. Ну уж нет, не для того он бабу себе завел, чтоб спать отдельно.
Легла, дрожит, сжалась вся.
Дерил укрыл ее одеялом, придвинулся близко, положил руку на талию. Но больше ничего не сделал, хотя приятель в штанах был очень недоволен таким развитием событий.
Но все-таки здравый смысл возобладал. Девка еще от шока не отошла, вон, как боится. Да и больно, наверно, сразу-то.
До утра подождет.
Не удержавшись, стиснул упругую попку, резко выдохнул. Спать. Спать.
Утром Дерил проснулся от стояка в штанах и холода в постели.
Эви сидела на диване, рассматривала какую-то, непонятно каким образом залетевшую в этот дом книгу.
Дерил полюбовался на ее задорно торчащие кудряшки, хмыкнул. Девчонка вздрогнула, но головы не повернула, наклоняясь все ниже над книгой.
— Привет.
— Привет.
А голосок такой напряженный, аж звенит. Еще чуть-чуть — и лопнет.
— Ты чего там?
— Книгу нашла, "Приключения Робинзона Крузо".
— Ага. Иди сюда.
Эви, деревянно двигаясь, отложила книгу, подошла к кровати.
Не смотрит даже, губу закусила. Покраснела. Сил нет, какая хорошенькая.
— На кровать ложись.
Прерывистый вздох. Подняла взгляд, словно на зверя смотрит, на мучителя какого-то.
— Дерил, я… Мне там больно…
Приподнялся, дернул за руку к себе.
— Ничего, щас разомнем.
В этот раз, по трезвяку, ощущения были острее.
Тоненькая, хрупкая, дрожит, отворачивается.
Дерил двумя пальцами за подбородок повернул, медленно и сладко накрыл дрогнувшие искусанные губы поцелуем. Он не торопился, хотя возбуждение накатывало просто зверски.
Но хотелось по-другому, хотелось, чтоб не больно было ей. Или чтоб хоть какое-то удовольствие. А то так и будет от него шарахаться. Нахрена ему это?
Баба должна быть покорной, терпеливой, всегда готовой.
Эта просто не знает, как надо. Ничего, он покажет.