Две Лисы для Изначального бога
Шрифт:
Взрослые особи «грибных комариков» ничем не примечательны, и представляют привычных для нас кровососущих комаров. Но личинки Arachnocampa способны создавать целые «световые шоу», на которые съезжаются посмотреть тысячи туристов со всего мира. Пещеры Вайтомо тем самым становятся одним из многочисленных чудес Новой Зеландии на старой Земле.
Но не было времени предаваться ностальгией по прошлому. Лодка уткнулась в белоснежные ступени, спускающиеся в воду.
Я не успела выйти, из покачнувшейся лодки сама только потому,
Протянув мне руку, помог переступить разделяющую полоску воды.
И я утонула в мерцании его глаз, отмечая где-то на периферии сознания, что жизнь исполосовала его лицо шрамами и отметинами, но эти следы не делали его уродливым, а наоборот, добавляли в его образ харизму.
— Я, так понимаю, что один из моих подопечных решил обеспечить вам ночевку в питомнике.
Его голос, завораживал, так бы и слушала, поэтому несколько запоздало, ответила:
— Простите, за внезапное вторжение, но Семтюрмонель открыл дверь, не спрашивая у меня.
— О!
И столько в этом О, было смысла, глубины и еще чего-то ускользающего, что я решила простить ему такую краткость.
Его звали Баирон, почти как цыганский барон, потому что волосы у него были насыщенного фиолетового цвета, а значит он принадлежал к этому вольному народу. А может как Байрон, потому что, как и древний поет, он рассыпал вокруг себя стихотворные строчки от которых таяло сердце.
Не вспоминай тех чудных дней
Что вечно сердцу будут милы, —
Тех дней, когда любили мы.
Они живут в душе моей.
И будут жить, пока есть силы —
До вечной — до могильной тьмы.
Он мило извинялся, что не ждал гостей, но все же пригласил в свою берлогу, которая обнаружилась на склоне прекрасной долины. Этот остров был питомником по разведению псисов. Этих милых жабо-псов.
Предложив разделить с ним поздний ужин, он был удостоен самой горячей благодарности с моей стороны. Рыба, обжаренная на углях и салат, сдобренный каплей масла и посыпанный сыром и множеством орешков и семян, были встречены мной на ура, а бокал вина, который предложил хозяин утащил мои мысли куда-то не туда.
Где-то там далеко остались проблемы и заботы, а здесь и сейчас мое сердце стучало как сумасшедшее, когда его губы произносили очередные поэтические строки.
Темы для разговора не заканчивались, за вином последовал чай, затем фрукты, потом мне предложили уникальные сладости и снова чай.
Мне все время хотелось спросить, почему он здесь один, ведь его берлога точно говорила о том, что он одинок. Почему такой харизматичный и не старый мужчина коротает свои дни вдали от всех.
Но я все откладывала этот вопрос, потому что с его подачи вспоминались самые смешные случаи из жизни.
Из моей и из его.
Когда небо начало розоветь, мы оба с ужасом осознали, что нужно прощаться.
Стоя на ступеньках грота, я чуть не плакала.
Почему так мало, ведь кажется, что я знаю его миллион лет и весь этот миллион сумел втиснуться в одну ночь.
Прощаясь, он целует кончики моих пальцев, а в глазах, в его глазах плещется безумное желание большего.
И неведомое завтра толкает меня в спину, и я делаю шаг к нему ближе.
— Баирон, — тяну его имя, как патоку, лаская каждый звук языком по нёбу.
Он смотрит на мои губы, не отрываясь, мерцают его глаза, он отпускает мои ладони.
Я приподымаюсь на носочках, а он, слегка качнувшись, притягивает мою голову положив ладонь на затылок и накрывает мои губы своими губами.
И мы сближались все тесней,
Уста к устам, весь мир забыв,
Чтоб умереть в одном лобзаньи!
И сердце взрывается, замирает на несколько секунд, а затем срывается в безумный спринт.
— Ликиу, — отпускает он мои губы, выдыхая мое имя.
И в эту секунду я ощущаю каждой частичкой своего тела, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы вернуться к нему.
— Буду ждать, — доноситься до меня, когда лодка покидает своды грота.
А я не могу успокоить стучащее сердце, прижимая пальцы к губам, ощущаю наш поцелуй где-то далеко внутри, такой сладкий и пьянящий, что хочется плакать и смеяться одновременно.
Возвращение в резиденцию, возможно и не то, чего я хочу, но это как на работу, или как выполнить подневольный контракт.
Сэм сопровождает меня к моему жилью, тихонько захожу в комнату. Тамара ждет.
Пол ночи во дворце искали сначала начальницу, потом, убедившись, что она по-другому пахнет лазутчика. Сэм не брал след, останавливался в месте, где взорвался световой шарик, и возвращался к крылу Верховного жреца.
Бомбочка оглушила его, и жрецы спешно отбыли из резиденции в неизвестном направлении. Только ближе к утру все угомонились, и сейчас как раз самое удачное время уйти.
— Уйти совсем.
Я забросила в тележку свой рюкзак. Осела сломанной куклой и Тамара, надев личину, покатила тележку к воротам.
Миссия в резиденции выполнена, хотелось верить, что я сделала все возможное, и полученная информация чего-то, да и стоит.
Сонные охранники пробубнили в спину что-то нелицеприятное про бабскую натуру, но Тамара даже не остановилась.
Оживление, которое сопровождало каждое утро, заставляло ее торопится.
Информация ценна тогда, когда она получена вовремя. А по ощущениям, времени оставалось все меньше и меньше.
Тамара вешает на дверь табличку — приема нет, оставляет меня одну.
— Сиди тихо, я скоро вернусь и тогда мы позавтракаем.
Я устраиваюсь на софе, и, прежде чем провалится в короткий сон, провожу по зеркалу.
И почти сразу же отвечают и Ричи и Кицунэ.
Если не знать, что мы попали сюда вместе, то последний месяц наложил на каждого из нас свой отпечаток.