Две недели до рая
Шрифт:
Кирьянов запер дверь, наклеил новую печать, и мы начали спускаться.
– Так что ты хотела найти? – спросил Владимир Сергеевич, осторожно спускаясь по лестнице.
– Не найти, а посмотреть.
– Устал повторять – зря время теряешь. Семеренко никуда от нас не денется. Ты что, все еще думаешь, что это не он? При всей моей к тебе безграничной любви загадок тут нет. Ночью перед сном голубки поссорились, парень схватил кухонный нож и…
– Господи, да он даже не ночевал в этой квартире!
– С
Ответить я не успела – сзади раздался грохот. Это Иван, поскользнувшись на вытертых до гладкости деревянных ступенях, упал и покатился вниз, по пути пытаясь ухватиться за перила.
Кирьянов поймал его на лету под локоть.
– Господи, какой у тебя неуклюжий помощник, Танька!
Иван хмуро поблагодарил его.
– Какой есть, – засмеялась я.
– Фу ты, черт, – парень принялся отряхивать испачканные руки.
В воздухе мелькнул клок волос.
– Стой, что это? – я подхватила на лету падающий комок, похожий на свалявшуюся паутину.
– Волосы чьи-то, – Иван брезгливо дернул подбородком, – выбросьте.
Но Кирьянов и я вышли на свет, чтобы внимательно рассмотреть находку.
– Думаешь, это что-то важное? – с сомнением произнес мой друг. – Просто кто-то на лестнице расчесывался. Волосы темные, тут минимум две соседки с таким цветом волос.
– Да ты посмотри внимательней. Такой клок при расчесывании не выпадет. Видно же – вырван.
– Мне не видно, но, черт с тобой, приобщим. Мало ли…
– Пакетик есть для улик?
– В машине, сейчас принесу.
Когда Кирьянов упаковал волосы, мы с Иваном двинулись в сторону нашей машины. Солнце уже начинало припекать, и я сняла свитер, оставшись в любимой белой футболке. Ваня скользнул по мне взглядом и, увидев, что я заметила, покраснел и отвернулся.
– Пока! – махнул Кирьянов, игнорируя моего нового друга, который любезно открыл передо мной дверцу.
Мне хотелось промолчать и оставить свои соображения при себе, но, не выдержав, я обернулась:
– Слушай, Владимир Сергеевич, если, как ты говорил, актрису убил Семеренко, то почему он сделал это на лестнице?
– Ну, не знаю, мало ли что у них там случилось. Пока! – Кирьянов махнул мне папкой, раздосадованный тем, что я на всю улицу кричу о важном деле.
– То есть, по-твоему, – не унималась я, – он не воспользовался тем, что находился с любовницей в одной квартире, и не попытался ее, допустим, задушить по-тихому, а устроил резню на лестнице, где его запросто могли увидеть?
– Господи, Танька, уймись. – Киря в три прыжка, как тигр, настиг меня у «доджа». – Тут журналюги под каждым кустом сидят, что ты разоралась? Не знаю я. Обстоятельства могли так сложиться. Вот поймаем и узнаем. И мой тебе совет – вали на свои острова. У тебя уже крыша едет от работы – везде подвохи и тайные смыслы мерещатся.
Я обиделась на Кирьянова. Доводы мои были разумными, и прежде он никогда от них не отмахивался. Видно, перспектива быстро раскрыть громкое дело и стать героем новостей была заманчивой, и Владимир Сергеевич, ослепленный лучами грядущей славы, потерял нюх.
Ладно, оставим его в покое. В конце концов, этого Семеренко действительно надо найти в первую очередь.
Ваня медленно объезжал местные колдобины и ямы, пока мы выбирались из старого района на проспект, а я рассматривала сделанные им фотографии. Что-то меня в них зацепило, но пока я не могла понять, что именно.
– Почему вы сказали этому полицейскому, что Семеренко даже не ночевал в этой квартире?
– А ты внимательно смотрел по сторонам? – отозвалась я.
– Там не было мужских вещей?
– Это не аргумент. Он мог их прихватить, когда убегал.
– Тогда что?
Я улыбнулась:
– Кровати. В комнате Алены одна маленькая кровать, на которой она спала, пока жила с матерью. На ней и одному-то неудобно спать, а двоим…
– Он мог спать в другой комнате. Или Алена могла ночевать в комнате матери.
– В комнате матери, которая умерла три дня назад прямо в своей кровати? От аспирации рвотными массами? Там даже после уборки хлоркой пахнет, ого-го. А уж лечь в эту кровать… И раскладушки я нигде не заметила.
Иван пожал плечами.
– Ну подумаешь, на полу лег.
– Послушай, я ничего не утверждаю. Но, согласись, это маловероятно, а значит, тут как минимум есть что обсудить. Нежный столичный мальчик, который, судя по досье вашей охраны, заботится о прическе, ногтях и ходит на омолаживающие процедуры, вдруг оказывается в таком месте после всего того комфорта, к которому привык. Я думаю, никакая любовь его бы тут не удержала. Он наверняка устроился в какой-нибудь гостинице.
– Можем проверить, кстати.
– Я все время забываю, что работаю на Брюса всемогущего. Проверь, пожалуйста, и начни с самых дорогих отелей. А вообще мне нравится, как дело движется. Может, пойдешь ко мне в постоянные помощники? Связи Бориса Михайловича в моей работе очень пригодятся.
Иван улыбнулся:
– Я подумаю. Куда поедем?
– Надо позавтракать и определиться. Давай повернем куда-нибудь на кофе, и ты мне покажешь, что у тебя есть по знакомым Алены.
Через пятнадцать минут мы свернули на одну из улочек в спальном районе и припарковались у небольшой кофейни, как раз открывающей двери для посетителей.