Две половинки (Просто о любви)
Шрифт:
Стаська переводила особо замороченный абзац любовной саги из французской жизни. Это и по-французски звучало как графоманская белиберда с ярко выраженным эротическим уклоном, а по-русски ей все какие-то «ланиты» в комплекте с «устами» лезли в голову, и от раздражения тянуло присовокупить «взор горящий со спертым дыханием»!
Господи, какая чушь!
Стаська хлопнула по клавиатуре ладонью, окончательно разозлившись.
– Сразу видно, «большой умственности
Поворчала на себя, на писательницу притюкнутую, хоть и француженка, в день рождения которой, по всей видимости, природа с музой отдыхали!
Оттолкнулась ногами, откатилась на стуле от компьютерного стола, встала и пошла в кухню, кофе сварить.
Стася включила чайник, достала турку, кофе с полки, взяла чашку из посудной сушилки и…
И не донесла до столешницы, чашка выскользнула из пальцев, громко хлопнулась об пол, разлетелась на мелкие кусочки!
А у Стаськи почему-то сильно бухнуло сердце.
– Да что за ерунда! – возмутилась она непонятному трепыханию в «ланитах».
Раздраженно достала совок, веник, смела осколки и не высыпала, а вышвырнула в ведро.
Сердце бухало, бухало, бухало, не успокаиваясь!
Стаська остановилась, замерев и холодея от испуга, приложила ладошку к груди, где стучало набатом, вытворяющее черт-те что ее заполошное сердце, и почему-то подумала: «Что-то со Степаном!»
И в этот момент раздался звонок в дверь – длинный, непрерывный, требовательный!
Вздрогнув всем телом, она сорвалась с места, побежала в прихожую и остановилась, не решаясь открыть, – звонок заливался, отдаваясь в мозгу, а она стояла, застыв, и не могла открыть, точно зная, кто там…
Опомнилась, испугалась, что он сейчас передумает и уйдет: «Что я делаю?!»
Отперла замок дрожащими неуклюжими руками, распахнула дверь…
– Ничего не говори! – потребовал Больших и сделал шаг через порог.
Она отступила на шаг потрясенно, не отрывая от него неверящего взгляда.
«Я не говорю! По-моему, я забыла, как это делается!» – отстраненно, со стороны, как о ком-то другом подумала Стаська.
– Ты потом мне скажешь, можешь даже стукнуть! – тоном, больше похожим на приказ, разрешил Степан.
Он сделал еще один большой шаг навстречу – она отступила.
«Что скажу? Я не хочу ничего говорить! Разговаривают в другом мире, где пустоту заполняют словами!» – снова точно о ком-то подумала она.
– Я уже все сам себе сказал! И назвал себя всем, чем положено! У меня не хватало духу вот так все решить!
«Я знаю! – вернулась к самой себе и осознанию Стаська. – У меня тоже не хватало духу! Иначе давно бы тебя нашла и как следует потрясла, чтобы наши общие мозги встали на место!»
– Стаська! – позвал он и протянул к ней руки.
Она отступила еще на шаг и призналась:
– Я боюсь!..
«…Что ты снова исчезнешь, как только я поверю, и тогда уж мое сердце не выдержит!»
Он услышал не высказанное ею вслух.
– А я уже нет! – сказал и не дал ей больше отступать.
Шагнул, заграбастал, оторвал от пола и прижал к себе. Сильно.
И не мог отпустить!
Ученые утверждают, что способность к вербальному общению сделала из человека прямоходящего человека разумного. Но что-то там природа недосмотрела, и эта самая возможность к разумной речи и составлению слов сделала из человека патологического лжеца, труса и манипулятора.
Но случается – очень редко и если сказочно повезет! – встречаются два человека, которым слова не нужны! Они слышат, чувствуют и понимают друг друга по-иному, без слов, в других измерениях!
Он прижимал ее к себе и ходил по всей квартире – из комнаты в комнату, по коридору, в кухню и обратно и снова в комнату, покачивал Стаську, целовал в волосы и ничего не говорил.
А ей и не надо было слов.
Она прижималась к нему, вздыхала куда-то в его ключицу – жаловалась!
«Я знаю, я знаю!» – отвечал Степан, мысленно разговаривая с ней.
Ему стало жарко, и, на мгновение выпустив Стаську, поставив на пол, он скинул куртку и ботинки, и снова торопливо прижал к себе, и продолжал ходить, держа ее на руках.
Но скоро ему стало совершенно невозможно и ходить, и двигаться – совершенно невозможно, и Степан заторопился:
– Я не могу больше, маленькая!
Уложил Стаську на ближайшую горизонтальную поверхность, оказавшуюся диваном в гостиной, попытался раздеть их обоих, не справился – бросил! Стянул только стратегически необходимое, подгоняемый Стаськиными поцелуями, и соединил их истосковавшиеся тела одним мощным движением!
Все! Дома! Оба!
Никаких слов мешающих, никаких показательных телесных выступлений, ни ласк продуманных, ни мишуры – только вперед! Вдвоем!
Больших ревел, словно разрывал цепи кандальные из последних сил – бог его знает, может, так оно и было!
А Стаська вторила ему, неслась навстречу телом, сердцем, душой – всем, что имела, поверив окончательно в то, что он с ней!
Здесь! Сейчас!
А остальное не имело значения!
Немного успокоив дыхание, плавно спускаясь из их мира, одного на двоих, пусть не на землю, но в нечто реальное, на разгромленный диван с вывороченной ногой Больших подушкой, Стаська вдруг тихо рассмеялась.