Две повести о Манюне
Шрифт:
– Да-да, деточка, – мама убрала пакет, – бог с ним, с носом, а вот плафон!!! Не двигайся, сейчас смажем ушиб мазью.
Она метнулась к домашней аптечке.
– Ну, – протянула мама задумчиво, нанося Мане на переносицу мазь, – если ты с таким ушибом на носу придешь домой, может, Ба и не станет тебя сильно ругать!
– Да?
– Вполне возможно, – задумчиво протянула мама, – вполне возможно.
Мы поплелись обратно в детскую. На Маню жалко было смотреть – нос у нее покраснел и сильно распух, а на переносице отливал баклажанной синевой. Манька осторожно шмыгала
– Вот, – наконец торжественно изрекла она.
– Чего вот?
– Я про то, что можно ударом в голову заработать косоглазие. Одно дело явиться домой с ушибом на носу, а другое – с ушибом на носу и с косоглазием. Тут уж у Ба точно пропадет желание меня наказывать!
Мы с Каринкой переглянулись. Было ясно – удар по носу не прошел для Манечки даром.
– Мань, – как можно спокойнее сказала я, – ты чего добиваешься, тебе в больницу захотелось?
– Нарка, не мешай мне думать! – рассердилась Маня. – И вообще я тебя сегодня не узнаю, ты постоянно мне перечишь.
– Так ты ведешь себя сегодня странно!
– Посмотрела бы я на тебя, если бы ты плафон сломала!
Крыть было нечем. Если бы я сломала плафон, я бы просто тихо легла умирать в уголочке.
Пока мы с Маней препирались, Каринка притащила толстый том советской энциклопедии.
– Вот чем можно тебя ударить, – пропыхтела она.
Мы взвесили книгу в руках. Книга была действительно тяжелой, удержать одной рукой ее было невозможно.
Далее под руководством Мани Каринка притащила стул, взобралась на него и подняла над головой энциклопедию. Маня скосила глаза к переносице. Когда ее глазные яблоки практически исчезли из виду, она подала рукой знак Каринке – давай! И Каринка со всей дури заехала книгой Мане по голове.
Маня постояла какое-то время в оцепенении, потом молча сползла на пол.
– Мы ее убили? – испугалась Каринка и спрыгнула со стула.
– Ыыыыыыыыы, – промычала Маня, одно веко у нее дергалось, но в целом она смотрелась вполне нормально и совершенно не косила.
– Не получилось, – разочарованно протянула Каришка, – надо еще раз попробовать.
– Вы обе с ума сошли, – заплакала я, – я больше не играю с вами!
– Дура, ты чего орешь? – взъерепенилась Маня.
– Сами вы дуры, – меня уже невозможно было остановить, – хоть поубивайте тут друг друга, а я в этом не хочу принимать никакого участия! Я маме расскажу все-оооо!
– Предательница, не смей! – завопила Манька, но было уже поздно, мама сама прибежала на шум.
– Теперь чего? – испугалась она.
– Маааа, – разревелась я, – Манька хочет стать косой, чтобы Ба ее не побилаааа!
– В смысле – хочет стать косой?
– Ну, Маринка из тридцать восьмой сказала, что если скосить глаза и сильно ударить по голове…
– Вы чего? – не дала мне договорить мама. – Ставили эксперимент на Мане?
– Дааааа, – зашлась я в плаче.
– Предательницаааа, – заплакала Манька, – не хочу больше дружить с тобоооой!
– Вот дуры! – скривилась Каринка.
Ну потом все шло по накатанной. Мама снова подцепила Каринку
– Не надо меня по новой наказывать, – орала сестра, – все равно я сегодня чуть не выбила глаз Рубику из сорок восьмой квартиры, вечером придет его мама, вот тогда меня и накажешь!
– Сколько можно, – причитала мама, – сколько можно!
Естественно, досталось и мне.
Потом мама прочла нам лекции о членовредительстве и о косоглазии. Напугала до смерти.
А вечером мы с мамой пошли провожать Маню до ее дома. Повели ее буквально под белы рученьки. Маня постоянно норовила вырваться и убежать в неизвестном направлении.
– Я все улажу, не бойся, – увещевала ее мама, но, судя по ее бледному лицу и блуждающему взгляду, сама побаивалась реакции Ба.
В Манин двор мы заползали как на минное поле.
– Посидите пока здесь, – прошептала мама нам и вошла в дом.
Все видели мультик «Рикки-Тикки-Тави»? Помните, как Рикки-Тикки-Тави бился в гнезде с Нагайной? Вот приблизительно так все и выглядело. Мы с Маней сидели на скамеечке под тутовым деревом и дрожали как листья на ветру, а в доме происходили какие-то тектонические процессы, извергались вулканы и образовывались новые материки.
Потом на веранду выползла мама. Волосы ее были маленько всклокочены, под глазами пролегли темные круги.
– Все! – вытерла она пот со лба. – Ба уже не сердится.
И она взяла Маню за руку и повела ее в дом.
Я осталась сидеть на скамейке. Мне вдруг стало очень жалко маму. У нее впереди был трудный вечер – скоро с работы должна была вернуться мама Рубика тетя Грета. И маме сначала надо было оправдываться перед тетей Гретой за фингал Рубика, а потом, приговаривая «сколько можно», выкручивать Каринке уши.
Я тяжело вздохнула, вытащила из кармана пакетик с сухим карбидом, который мы украли со стройки, и выкинула его от греха подальше в кусты. Этим карбидом мы намеревались прижечь пару-тройку строптивых мальчиков, которые постоянно лезли на рожон. Посидела с минуту, подумала. Расчесала до крови укус комара на руке. Вздохнула и пошла искать в кустах место, куда упал пакет. И как бы невзначай это место запомнила. На всякий случай.
А тем временем искалеченный моей сестрой Рубик экономил электричество, освещая квартиру ярким светом, исходящим от гигантского фиолетового фингала вполлица.
Был совершенно обычный летний вечер, один из многих, которые, благодаря нашим стараниям, родители потом долго вспоминали с содроганием.
Глава 16
Манюня едет в Ереван, или Как можно оставить без штанов лучшего отоларинголога республики
Все началось с того, что я завела себе привычку болеть. Я температурила, жаловалась на боль в ушах и заложенность в носу, дышать могла только ртом. Районный отоларинголог долго ковырялся в моей несчастной носоглотке.