Две розы

Гарвуд Джулия

Затем Адам остался в библиотеке, чтобы немного почитать перед сном. Харрисон же пожелал ему спокойной ночи и отправился к себе в гостевой домик. На веранде его поджидала Мэри Роуз. Ее золотистые волосы ярко сияли в лунном свете.

– Почему вы до сих пор не спите? Уже поздно, – сказал Харрисон.

– Мне захотелось подышать свежим воздухом. Я пройдусь с вами. Харрисон подождал, пока девушка спустилась по лестнице, затем они бок о бок пошли через двор.

– У меня на душе кошки скребут.

– Бетховен не развеял ваш

гнев?

Услышав в голосе Харрисона сдерживаемый смех, Мэри Роуз улыбнулась:

– Я просто была расстроена. Мои братья вечно во все вмешиваются.

– Мне лично кажется, что в этом они как раз не проявляют должного усердия, – заметил Макдональд. – Жизнь здесь полна опасностей.

– А я всего лишь слабая маленькая женщина, так?

– Я не хочу полемизировать на эту тему, – сказал Харрисон, покачав головой. – У меня в домике нет рояля, а посему я лишен возможности разрядиться.

Вы считаете, что я способна…

– Я ничего не считаю. У вас есть одна привычка, Мэри Роуз, которая доводит меня до белого каления. Вы вечно делаете выводы прежде чем узнаете все факты.

– Правда? – спросила она, случайно коснувшись его рукава.

– Да.

Она снова прикоснулась к его руке, на сей раз намеренно, но он не обратил на это внимания. Девушка решила, что тонкие намеки явно не для него, и страшно разозлилась.

Тогда она схватила его за руку и придвинулась ближе к нему, боясь, что Харрисон либо не заметит этого, либо просто оттолкнет ее. Конечно, он не мог повести себя так не по-джентльменски. Проявление приязни со стороны Мэри Роуз удивило его. Он не только не отдернул руку, но, наоборот, крепко сжал ее пальцы и держал, не отпуская.

– Вы ужасно долго разговаривали с Адамом, – произнесла она как можно небрежнее.

– Вы находите?

– Да.

Харрисон замкнулся в молчании, и девушка попробовала вызвать его на откровенность:

– Я все думаю, почему это вы беседуете с ним каждый вечер. Голос Мэри Роуз звенел от напряжения. Макдональд взглянул на нее, стараясь понять, что за этим кроется – просто легкое беспокойство или страх, однако не увидел ничего, кроме ее макушки. Девушка смотрела себе под ноги. Тем не менее он чувствовал, что она не на шутку взволнована.

Харрисон понял: разобраться в душе Мэри Роуз можно было только исподволь.

– Мне нравится с ним беседовать.

– Неудивительно. И о чем же вы разговариваете?

– О разном.

– А поточнее можно?

– Зачем? Что именно вы хотите узнать?

– Мне просто интересно, о чем вы толкуете.

– Например, о вашей гражданской войне и о том, почему никто никогда не называет ее войной. А о чем, по-вашему, мы должны с ним говорить?

– Ну, я думала, может, вы задаете ему какие-нибудь вопросы. Я заметила, что вы очень любопытны.

– И что бы я мог у него спросить?

– Ну скажем, о его происхождении.

Только теперь Харрисон вдруг осознал, что не задал Адаму ни одного вопроса, касающегося его прошлого.

Это открытие привело его в ужас. Он забыл о своем долге! Ведь приехал в Монтану, чтобы установить истину, а теперь, когда ему оставалось сделать всего лишь шаг, он внезапно остановился.

Впрочем, он хорошо знал, по какой причине мешкает. Если ему удастся докопаться до правды, это разлучит семью Клэйборнов, а ему была невыносима сама мысль об этом.

Мэри Роуз по-прежнему держала его за руку, и Харрисон чувствовал исходящую от нее нежность. Однако он прекрасно понимал, что когда она узнает, с какой целью он проник в их дом, в ее сердце не останется для него ничего, кроме ненависти и презрения. А он так жаждал ее любви!

Харрисон ускорил шаг, охваченный приступом злобы на самого себя. Ему нужно побыть одному, чтобы обдумать создавшееся положение и прийти к какому-то решению. Трудность состояла в том, что между ним и семьей Клэйборнов совершенно незаметно возникла некая эмоциональная связь, Клэйборны нравились Макдональду, и ему было небезразлично, что с ними станет дальше. Черт побери, даже малосимпатичный задира Кол пришелся ему по душе, Словом, Макдональду было о чем поразмыслить в эту ночь.

– Харрисон, я вовсе не хотела вас обидеть и намекнуть, что вы любите совать нос в чужие дела, – прошептала Мэри Роуз.

Он тут же отпустил пальцы девушки.

– Сегодня холодно. Возвращайтесь в дом, – внезапно произнес Макдональд.

– Я совсем не замерзла, – возразила Мэри Роуз. В ту же секунду до нее дошло, что Харрисон, возможно, жаждет поскорее отделаться от нее, и ей страшно захотелось ошибиться. – Вы чем-то обеспокоены? – спросила она.

– Чем же это?

– Ну например, тем, что я могу снова вас поцеловать. При этих ее словах Харрисон не выдержал и рассмеялся.

– Это я вас поцеловал, – напомнил он. – Я вам помогала.

– Ну ладно, мы оба виновны.

– Виновны, – повторила она. – Да уж, ногтей. Я даже жалею об этом.

– Почему?

– Юристы причиняют нам неприятности.

– Каким образом?

– Вы юрист до кончиков ногтей.

Девушка пожала плечами, явно не желая пускаться в дальнейшие объяснения. Харрисон же решил, что настал час выяснить некоторые важные вопросы.

– Вы боялись, что я начну спрашивать Адама о вашей семье или о его прошлом?

Теперь Харрисон и Мэри Роуз стояли на месте, глядя прямо друг на друга. Лунный свет заливал все вокруг холодным сиянием.

– Просто мне не хотелось, чтобы вы его беспокоили. Адам не любит вспоминать о своей юности. Он был рабом, невольником, Харрисон. Хватит с вас и этого.

– А о чем он любит говорить? Запретная тема – тот период его жизни, который он провел в Нью-Йорке?

– Нет.

– А как насчет того времени, в течение которого он пробирался сюда? Он расскажет мне об этом путешествии или это табу?