Две розы

Гарвуд Джулия

Адам наконец сжалился над ним.

– Мы стараемся как можно больше узнать о разных конфессиях, Харрисон, – пояснил он. – Чтобы понимать и уважать чувства других людей. Вы верите в существование Бога?

– Да.

– И мы тоже. Но тем не менее не являемся приверженцами какой-либо веры.

Харрисон кивнул.

– На свете существует очень много разных религий. Вы попытаетесь изучить их все?

– Даже после того, как мы отдадим наши сердца какой-либо из них, наш разум останется открытым для понимания иных верований. В Хаммонде

живут несколько еврейских семей. Мы стараемся почаще их навещать. Но местные жители их недолюбливают по одной простой причине – они очень мало знают о евреях. Такое невежество непростительно. Никто из нас не является евреем по крови, а это значит, что мы не можем принять иудаизм; но мы считаем, что чем больше мы узнаем об их вере, тем станем духовно богаче. Любой человек, который живет, руководствуясь своей верой, заслуживает восхищения, но никак не осмеяния. Вы понимаете меня?

– Да, – ответил Харрисон. – А теперь объясните, почему вы говорите по-французски. Вас интересуют французы?

Даже сидя на другом конца стола, Макдональд заметил искорку, мелькнувшую в глазах старшего из Клэйборнов, и приготовился к новым сюрпризам.

– Сегодня четверг.

– И что же? – спросил Харрисон, растянув губы в улыбке.

– Мы всегда говорим по-французски по вторникам, четвергам и субботам, – с улыбкой пояснила Мэри Роуз.

Ну вот, опять началось, подумал Макдональд. Он уже догадался, к чему клонится эта беседа.

– Похоже, дискуссия будет протекать в том же ключе, что и наш разговор об ирландцах? – спросил он.

– Может быть.

– Что это еще за разговор? – насторожился Трэвис.

– Да Харрисону почему-то захотелось, чтобы мы все были ирландцами, – пояснила Мэри Роуз. – В конце концов, он наш гость, и я Решила ему не перечить.

– И ты сказала ему, что я ирландец, – понимающе заметил Трэвис.

– Логичнее было бы предположить, что ему по сердцу считать нас шотландцами, – заметил Кол. – Слушай, Харрисон, а чем тебе насолили ирландцы?

У Харрисона внезапно возникло желание завыть от отчаяния. Глубоко вздохнув, он снова постарался рассуждать здраво.

– Мне нет дела до вашей национальности, – сказал он.

– Почему это? – тут же обиделся Кол.

Уставившись на него, Макдональд подумал, что вести нормальную беседу с любым из Клэйборнов для него, пожалуй, непосильная задача. Он был близок к тому, чтобы признать свое поражение.

– Я молю Бога, чтобы мне никогда не пришлось подвергать вас перекрестному допросу в суде, – сухо заметил он.

– Это еще почему? – спросил Дуглас. – Мы старались быть гостеприимными, разве не так?

– В ваших рассуждениях полностью отсутствует логика, вот почему, – заявил Харрисон, уже не заботясь о том, не воспримут ли хозяева эту его фразу как оскорбление.

– А может, мы рассуждаем слишком логично для тебя? – осведомился Кол. – Это тебе не приходило в голову?

– Я только поинтересовался, почему вы говорите по-французски три дня в неделю, – ответил Макдональд.

– По вторникам, четвергам и субботам, – с ухмылкой напомнил Кол.

Клэйборны явно получали удовольствие от того, что вывели Харрисона из терпения. Вероятно, он и впрямь туговато соображал в этот вечер, но все же он еще не окончательно обалдел и решил, что они уже вволю повеселились.

– Мэри Роуз, вы нормально себя чувствуете? – спросил он, намеренно переводя разговор на другую тему.

– Да, спасибо.

– Ее здорово избили сегодня утром, – сообщил Харрисон Адаму.

– Это заметно, – сказал Адам дружелюбно.

– Сейчас она выглядит уже получше, – заявил Дуглас.

Харрисон нашел слова Дугласа пустыми и невыразительными – по его мнению, Мэри Роуз была прекрасна даже сейчас, с синяками на лице. На лбу у нее, около виска, вздулась шишка, губы распухли и, по всей видимости, причиняли ей немалую боль. Но Харрисона все это не смущало – ему хотелось поцеловать девушку.

– Он опять начал, Кол.

– Ты о чем, Дуглас?

– Харрисон пялится на Мэри Роуз.

– Я просто хотел получше рассмотреть ее раны, – оправдывался Харрисон. – Вы очень стойкая девушка, Мэри Роуз.

– Я вовсе не такая уж хрупкая, – ответила она и, бросив хмурый взгляд на Адама, добавила: – Похоже, мои братья этого не понимают.

– Опять начинаешь, Мэри Роуз? – спросил Кол.

– Что я начинаю? – уточнила девушка, глядя на него невинными глазами.

– Вы действительно выглядите очень хрупкой, – громко заявил Харрисон.

– Это вовсе не так, а потому не воображайте, что вы можете мной командовать. Я уже всем этим сыта по горло.

В ее голосе звучала такая решимость, что Харрисон невольно поднял бровь. Мэри Роуз была явно не в духе. Он не знал, что именно ее расстроило, но у него все же хватило ума не спрашивать ее о том, что произошло.

– Не лезь к ней с вопросами, – громко шепнул ему Кол.

– Я бы и не осмелился, – ответил Харрисон.

– О чем ты хотел со мной поговорить? – спросил Кола Адам.

– О Харрисоне. Так или иначе, теперь я знаю, чем вызвано его любопытство. Ты слышал, что он сказал насчет перекрестного допроса в суде…

– Харрисон юрист, – вставил Трэвис прежде, чем Кол успел закончить.

Тот нахмурился – ему не понравилось, что брат лишил его удовольствия разоблачить гостя. Однако он справился с охватившим его раздражением и решил продолжать:

– Он утверждает, что рассказывал нам об этом, но, похоже, Макдональд умышленно скрыл сей факт. Он, должно быть, догадался, что, если мы узнаем, чем он зарабатывает на жизнь, мы не позволим ему остаться у нас.

Дугласа сообщение Кола явно удивило.

– Ты разве не слышал, что он сказал пару минут назад? Только Юристы подвергают людей перекрестному допросу, – заявил Кол.

– Да я как-то не обратил внимания, – признался Дуглас. – шчему он об этом умолчал? У него была уйма возможностей открыться.