Две сестры
Шрифт:
— Нет, у меня нет татуировки на заднице. А если бы и была, то вы были бы последним, кому бы я ее показала!
За столом воцарилось неловкое молчание. Головы гостей повернулись в сторону Керри-Энн и изрядно набравшегося Поля Ньюсома, лицо которого цветом соперничало с фиолетовой скатертью. Линдсей услышала, как рядом кто-то испуганно охнул и, обернувшись, увидела лицо Аманды, бледное как мел, и сердце у нее упало.
Поль попытался свести все к шутке. Он улыбнулся и пожал плечами, показывая, что его всего лишь неправильно поняли, отчего Керри-Энн вознегодовала еще сильнее.
— Знаете, что меня бесит больше всего? —
Тишина за столом стала мертвой. Кое-кто из гостей вдруг проявил необычайный интерес к тому, что лежало у них на тарелках, тогда как другие смущенно откашливались и тянулись к своим бокалам. Линдси оцепенела, чувствуя себя так, словно сбывался наяву ее самый страшный кошмар.
Положение спасла мисс Хони. Она разрядила напряженную обстановку, отпустив грубоватую шуточку в техасском стиле.
— Сладкая моя, — растягивая слова, обратилась она к Керри-Энн, — если бы мужчины думали той головой, которая у них на плечах, то нам, женщинам, не приходилось бы злиться всякий раз, когда перебравший горячительных напитков парень ляпнет какую-нибудь глупость. — И она погрозила пальцем тому самому «парню», которому было адресовано ее замечание. — Эй, кто-нибудь, дайте этому мальчишке чашечку крепкого кофе! Иначе нам придется окатить его водой из шланга.
Атмосфера за столом разрядилась, и по комнате прокатился негромкий смешок. Мисс Хони ловко свела инцидент к неумной шутке напроказившего школьника, и теперь вечеринка могла идти своим чередом. Но не для всех — несчастная Аманда, уставившись в свою тарелку, тыкала копченого лосося вилкой с таким видом, словно он был еще жив и она должна была пригвоздить его на месте, чтобы он не соскочил с тарелки.
Как бы то ни было, но ужин в конце концов закончился и гости вернулись в гостиную, чтобы перейти к кофе и десерту. Вокруг мисс Хони вновь образовался кружок мужчин, которых она развлекала колоритными историями из своей жизни. Линдсей старалась сохранять самообладание, отвечая на вопросы о том, какие книги сейчас входят в список бестселлеров. Грант тоже не остался в стороне — он живописно повествовал о своей поездке на Галапагосские острова, которую совершил в прошлом году по приглашению правительства Венесуэлы. Казалось, никто не обращал внимания на Керри-Энн, которая сидела тихонько, забившись в уголок, потягивая диетическую пепси-колу и глядя в окно.
К счастью, вскоре гости начали расходиться. Линдсей хотела извиниться перед Грантом, прежде чем уйти, и поспешила за ним в спальню, куда он пошел, чтобы принести их верхнюю одежду.
— Мне очень жаль, — сказала она.
— Тебе совершенно не о чем сожалеть, — заверил он ее.
— Но моя сестра…
Он не дал ей договорить.
— Тебе не стоит извиняться за свою сестру. Я уверен, что Поль сам виноват. Он явно нарвался на отповедь. Если хочешь знать правду, у него и репутация соответствующая. — Грант привлек ее к себе и поцеловал в кончик носа. — Не беспокойся, все уладится.
Линдсей не поняла,
— Как ты можешь быть так уверен в этом? — Она опустила глаза на груду верхней одежды на кровати, где из-под плаща свободного покроя с погончиками и поясом, на котором красовался ярлык фешенебельного магазина «Сакс Пятая Авеню», неполиткорректно выглядывало манто мисс Хони из искусственного кролика.
— Потому что я знаю тебя, — ответил он.
И вновь на нее обрушилось воспоминание о том, как она по мере сил воспитывала свою сестру и ухаживала за ней, сама пребывая в том возрасте, когда единственной ее заботой должны быть лишь хорошие отметки в школе. Она вспомнила свой тогдашний испуг и растерянность и вновь подумала о том, что, если бы не мисс Хони, то подобная задача наверняка оказалась бы ей не по плечу.
И сейчас Линдсей больше всего хотелось, чтобы кто-нибудь другой — Грант, например, — взял всю ответственность на себя. Увы, это была несбыточная мечта. Да и что он мог сделать? Керри-Энн была ее сестрой, а не его. И она отвечала за нее. Так что, как ни крути, а расхлебывать всю эту кашу ей предстояло самостоятельно.
Глава пятая
Керри-Энн видела, что сестра расстроена донельзя. Она вела машину, а Линдсей сидела на месте пассажира, выпрямив спину, словно жердь проглотила, и ее молчание было красноречивее любых слов. Даже обычно разговорчивая мисс Хони притихла на заднем сиденье.
Наконец напряжение стало невыносимым.
— Может быть, кто-нибудь все-таки выскажется? — вспылила Керри-Энн. — Вы ведь считаете, что это я во всем виновата, не правда ли?
— Никто тебя ни в чем не обвиняет, сладкая моя, — сказала мисс Хони. — Насколько я могу судить, парень получил то, чего заслуживал.
Линдсей нарушила свое многозначительное молчание, чтобы обронить деланно равнодушным тоном:
— Может быть, и так, но не все следует озвучивать на людях. Иногда лучше… не заметить кое-чего, а не устраивать сцену.
Керри-Энн прекрасно понимала, что сестра права, но тем не менее мгновенно ощетинилась.
— Ага, значит, когда какой-нибудь урод кладет руку тебе на бедро и шепчет на ухо, что хотел бы увидеть, что вытатуировано у тебя на заднице, ты должна всего лишь похвалить цвет его галстука? — с сарказмом осведомилась она.
— Я всего лишь хочу сказать, что иногда в подобных ситуациях следует думать и о других людях тоже.
В этот момент сестра олицетворяла для Керри-Энн всех ее бесчисленных школьных учительниц, долгие годы постоянно укорявших ее за что-либо — за разговоры в классе во время урока, за слишком короткие юбки, за курение в женском туалете, за не вовремя сданное домашнее задание.
— Я не хочу сказать, что этот человек не… что он не делал таких вещей, — продолжала Линдсей. — Но он все-таки компаньон Гранта. А ты видела выражение лица его жены? Бедная женщина!
— Я знаю, кто будет жить в собачьей будке, когда вернется домой, — злорадно пропела с заднего сиденья мисс Хони. — Ему достанутся лишь сухари да кости.
— Почему это я должна жалеть ее? — Пальцы Керри-Энн, сжимавшие руль, побелели от напряжения. — Она ведь вышла за него замуж, так? Никогда не поверю, что жена такого парня, как он, не знала, что он за птица.