Две силы
Шрифт:
– Так ведь и вы на тигров ходили.
– Так разве я что говорю? Ходил. Занятно, что и говорить…
– Может быть, и ваша революция вам в своё время казалась очень занятной перспективой? – спросил мистер Паркер Валерия Михайловича.
– Отчасти и это верно.
– Разница, однако, в том, что на тигров люди ходят без жен и без детей…
– И, по преимуществу, холостяки – добавил Валерий Михайлович. – Но вы, мистер Паркер, именно вы, переводите нашу беседу в сторону, так сказать, чистой теории. На практике же дело обстоит безнадёжно просто, центральную лабораторию мы должны уничтожить без моей жены или вместе с
– То есть, это почему? – удивился Потапыч.
– Силы советского режима и остального мира сейчас приблизительно равны. Если Советам удадутся опыты атомной лаборатории, а эти опыты, вероятно, удадутся, то на коммунистической стороне будет чудовищное преимущество. И тогда мировую победу коммунизма можно считать обеспеченной. После этого одним людям будет невозможно выжить, другим людям не стоит будет жить. Вам, например, Еремей Павлович просто-напросто, спрятаться будет некуда, ну, куда вы спрячетесь с вашей фигуркой? Да и стоит ли на год или на пять лет, ведь всё равно поймают! Можно, конечно, рассчитывать на какой-нибудь необитаемый остров… Но это был бы довольно шаткий расчёт. Да и стоит ли?
Мистер Паркер смотрел на Валерия Михайловича внимательно и в упор.
– Я вижу, что в наши силы вы не очень верите, господин Светлов?
– Нет, не очень, – Валерий Михайлович несколько раздражённо передёрнул плечами. – Крепость цепи измеряется крепостью её наиболее слабого звена. А сколько в вашем “международном учреждении без древних языков” слабых звеньев?
– Оттуда, из-за океана, мне и самому дела казались несколько иными. Сейчас я тоже начинаю бояться. Может быть, мы очень многое недооцениваем. Но всё это так непохоже на всё то, к чему мы привыкли… Я хотел, было, в Москве побывать и своими глазами увидеть. Да, вот, до Москвы не добрался.
– Ну, и благодарите Бога, что не добрались, оттуда вы уж не выбрались бы. Впрочем, из Неёлова вы, собственно, спаслись истинным чудом. Надеюсь, что Неёловского опыта с вас всё-таки хватит.
Мистер Паркер бросил в огонь недокуренную папиросу:
– Да, конечно, Неёловского опыта с меня хватит. Но, всё-таки, здесь узнаёшь жизнь с какой-то совсем иной стороны, не с той, с которой мы привыкли видеть её у себя дома.
– До семнадцатого года и у нас этой привычки не было, – всё ещё с некоторым раздражением сказал Валерий Михайлович. – Но в эпоху войны с индейцами и вашей гражданской войны и у вас было не намного лучше… А что будет дальше?
– Я вижу, Валерий Михайлович, что в Божию помощь вы мало верите, – сказал Еремей Павлович.
– Вы сами сказали: “Пути Господни неисповедимы”. Мы не знаем, куда Он нас ведёт, и зачем Он нас ведёт. И когда вы идёте на тигра, Еремей Павлович, то вы рассчитываете всё-таки или на винтовку, или, хотя бы, на рогатину.
Еремей Павлович вздохнул шумно, как корова, и никакого ответа не нашёл:
– А моё будет предложение – выпить ещё по рюмочке, да идти спать, скоро уже светать начнёт. С тайги вот всегда так, сразу не наесться и сразу не отоспаться. А что завтра случится, так разве мы знаем? Только вы, господин Питер, на свои ноги не вставайте, я вас назад отнесу…
Валерий Михайлович лежал на своей прежней
На другой день самолёт был благополучно вытащен на берег. Еремей Павлович и коней запрягал и даже сам в воду полез, проломав всем своим водоизмещением ещё тонкий прибрежный лёд. Валерий Михайлович смотрел на него с сочувственной иронией.
– А вы знаете, кто вы? – спросил он Еремея Павловича.
– Слава Тебе, Господи! Что я – беспризорник какой, что ли?
– Хлопотун вы, и больше ничего, – засмеялся Валерий Михайлович.
– Вот, это верно, – не без удовольствия согласился Еремей Павлович, – вот, не могу я сиднем сидеть, хоть ты плачь.
– А зачем вам плакать?
– Ну, другие люди, те могут как-то спокойно сидеть. А я, ей-Богу, не могу.
– Что, может быть, и на тигров вместе пойдём? Да ещё и Потапыча прихватим?
Еремей Павлович стал сразу серьёзен.
– Нет, уж это вы оставьте. Мало ли, что может случиться? А на вас такое дело лежит, как эта атомная тюрьма.
– Да, и это правда, – сказал Валерий Михайлович изменившимся тоном…
Дни на заимке текли размеренно и лениво. Валерий Михайлович вёл бесконечные разговоры с мистером Паркером. Они что-то высчитывали, разбирали какие-то формулы. Иногда при этих разговорах присутствовал просто из любопытства и Еремей Павлович, который потом среди своих признавался:
– Ну, как есть, ничего не понять! И как будто по-русски и как будто по-иностранному. То слова и знакомые, а понять невозможно. То по-русски, а то вдруг тебе “циклотрон”, “изотопы”, “трансмутация”, “индукция”, “детонация”… Мозгов не хватает, образованности нету…
Часы, положенные по расписанию, Светлов просиживал у своего вьюка с радио.
После одного из таких часов, Валерий Михайлович разыскал на дворе заимки Еремея.
– Вот что, Еремей Павлович, найдите-ка Потапыча и приходите ко мне. Есть кое-какие новости из Неёлова.
Еремей Павлович посмотрел на него с заметным беспокойством:
– Что, плохие новости?
– Ещё не знаю. Поговорим. Так приходите.
Когда все трое собрались в комнате, где спал Валерий Михайлович, тот изложил Неёловские новости коротко и сухо.
– Итак, и Медведев, и Берман всё ещё в больнице. Берман отдал приказ ни в коем случае не трогать нашей заимки…
– Ну, вот видите, – облегченно сказал Еремей Павлович.
– Я ещё не вижу ничего. Взамен раненых Бермана и Медведева из Москвы прислан такой генерал Буланин, бывший белый генерал и эмигрант, был долгое время советским шпионом за границей, потом открыто перешёл к большевикам и теперь играет в Москве довольно важную роль. Так вот, он с двумя какими-то китайцами-проводниками, Медведевскими проводниками, собирается спуститься на самолёте на вашем этом озере, как его, Дальнее?