Две стороны монеты
Шрифт:
Онемевший капитан проводил их изумленным взглядом. Стоявший неподалеку Аскалон тоже потерял дар речи. Зато оранжевая дама, почти закончившая преодолевать на своих каблучищах трап, заговорила громким визгливым голосом:
– Кажется, я не опоздала? Вы капитан? Что-то мне казалось, что ваше судно должно быть несколько больше. Что вы молчите? Посадка ведь еще не закончена? Да дайте же мне руку! Боже, какие неве…
Тут дама, видно, решила наглядно продемонстрировать, насколько неподходящий наряд выбрала для морского путешествия, и, зацепившись каблуком за последнюю доску трапа, нырнула лицом вниз прямо под ноги Аскалона. Тот бросился ее поднимать, но лишь протянул руку, как дама глухо зарычала. От неожиданности
– Перестань, Хвост, надоел, – прикрикнула на него дама, которой удалось наконец принять более-менее устойчивое положение на палубе. Зверек, кличка которого говорила о несомненном наличии чувства юмора у его хозяйки, еще раз рыкнул для приличия и уселся умываться на один из саквояжей.
До этой минуты дама была целиком поглощена процессом восхождения по трапу, теперь же она смогла оглядеться, и чем дольше она разглядывала окружающее, тем сильнее вытягивалось ее лицо.
– Погодите, но это же не «Святая Шадра», – наконец сказала она с упреком и посмотрела на капитана.
– Нет, – вынужден был признать он.
– Но как же? Что вы здесь делаете? Здесь должна быть «Святая Шадра». Где она?
– Сударыня, – как можно вежливее сказал Олех, – «Святая Шадра» ушла вчера.
– Ушла вчера, – спокойно повторила дама, но тут же снова начала бушевать. – Что за чушь вы говорите! Вы что здесь все, белены объелись? Как она могла уйти без меня? Перестаньте мне хамить! Я еще в своем уме и прекрасно помню, что «Святая Шадра» отходит в десять часов в среду.
– Сударыня, – капитан был сама кротость, – сегодня четверг.
– А вот уж нет, – с достоинством возразила дама. – Тут вы меня не собьете. Сегодня среда. Именно среда, – она посмотрела на окружавшие ее доброжелательные и сочувственные лица и засомневалась. – Или четверг?
Капитан обреченно кивнул.
Дама с надеждой посмотрела на юношу, который недавно помог ей подняться:
– Четверг?
Аскалон развел руками.
– Это что же получается, – начала рассуждать недавняя скандалистка, – я пропустила свой корабль? А когда же следующий? Завтра? Нет? Послезавтра?
Услышав, что сможет отправиться в Город только через две недели, дама пришла в ужас.
– Две недели? Это мне придется еще две недели торчать в этом гнусном городишке? Боже, я этого не вынесу! Но как же я могла перепутать, я ведь была уверена…
Она еще попричитала немного, а потом до нее начало доходить, что из-за своей бестолковости она взбаламутила невинных людей.
– Ох, мне так неловко. Простите. Но я…
Она растерянно оглядела свой багаж, раскиданный по палубе, потом обернулась в сторону пристани.
– Мои носильщики уже ушли. Если бы вы помогли мне отнести багаж обратно в гостиницу… Ах, мне так неудобно вас утруждать.
– Знаете, – подумав, сказал Аскалон, – вообще-то мы тоже плывем в Город.
Олех взглянул на него с испугом, но смолчал.
– Наша «Заря», конечно, не приспособлена для перевозки пассажиров, но у нас есть еще две свободные каюты. Одна из них могла бы стать вашей.
– Нет! – Решительно сказала дама, и Олех облегченно вздохнул. – Нет и нет! Я не могу злоупотреблять вашей добротой, – она сделала паузу, – хотя вы бы меня очень выручили. Да и багаж мой уже здесь. Я согласна, показывайте мою каюту.
Менее чем через час прибыли и другие двое пассажиров, и красавица «Заря» покинула порт.
Плавание обещало быть недолгим (при попутном ветре не более пяти дней) и приятным: по всем признакам ничто в эти дни не должно было испортить погоды. Познакомились за обедом в небольшой, но исключительно удобной кают-компании, отделанной, как и все помещения на корабле, со вкусом, но без лишней роскоши.
Первым по праву хозяина представился Аскалон. Он, чтобы не смущать своих пассажиров, назвался сыном богатого торговца, а в остальном был правдив: сказал, что отец отправил его в дальние страны постигать жизненную науку шесть лет назад, и вот теперь он возвращается домой. Про отца с дочерью узнали, что их звали Бажан и Ива, что они тоже уроженцы Города и возвращаются после длительного странствия. Бажан оказался заядлым путешественником, они с дочерью объехали не один десяток стран и таких же, как Город, островных государств. В Городе у них было приличное поместье, дававшее хороший доход, куда они тем не менее не спешили бы возвращаться, если бы не внезапное известие о болезни сестры Бажана. Мнительная старушка была уверена, что умирает, и умоляла брата с племянницей как можно скорее приехать. Бажан рассказал, что его сестра «умирала» уже по крайней мере раз пять, но расстраивать ее не хотел, да и в голосе его сквозь беспечные нотки проскальзывало беспокойство.
Аскалон слушал вполуха, а сам нет-нет, да и бросал взгляд в сторону прелестной Ивы, которая не произнесла за обедом ни слова, а лишь слегка розовела, когда отец упоминал ее имя. К обеду она переоделась, и в новом своем наряде, состоявшем почти сплошь из кружев, совсем свела с ума бедного Наследника. Сидя напротив, он всю свою силу воли тратил на то, чтобы отвести от нее взгляд, но она снова и снова притягивала его, как магнит. Чтобы не показаться нахалом, он заговорил со второй женщиной, эксцентричной Виринеей, но ее манера говорить быстро утомила его: она так много жестикулировала, что стоявшие на краю чашки и бокалы поминутно подвергались риску оказаться на полу, и имела странную привычку время от времени ни с того ни с сего вскрикивать, отчего все вздрагивали. Из ее сбивчивого рассказа Аскалон понял только, что и она возвращалась в Город после путешествия, и еще под слоем косметики он разглядел молодое лицо – она была гораздо моложе, чем показалось ему вначале, может, лишь на несколько лет постарше его.
На следующий день Аскалон проснулся рано. Тишина звенела, лишь слегка плескались волны за кормой. Все пассажиры и свободные от вахты члены команды наверняка еще спали. Аскалон вышел на палубу, сладко потянулся – и замер. В нескольких шагах от него неподвижно стояла закутанная в кружевную шаль женская фигурка. Юноша постоял в нерешительности, но не смог преодолеть невероятной силы притяжение и приблизился к ней. Ива повернулась к нему – ее лицо тихо светилось в пелене восходящего утра. У Аскалона даже дыхание перехватило – так она была прекрасна.
– Вы не спите? – Ляпнул он первую попавшуюся ему в голову глупость.
– Такое дивное утро, – с мягкой грустинкой улыбнулась она, и на ее щеках обозначились две очаровательные ямочки. – Море совсем не похоже ни на реку, ни на пруд. Вроде та же вода, да не та. Все время смотрю – и не пойму, в чем дело.
Аскалон тоже посмотрел вниз, но ничего необычного не заметил – вода как вода. Его взгляд привлекали сейчас совсем другие волны – волны белокурых волос, лежавших на ее плечах, чуть подрагивая от утреннего ветерка. Наследник тихо вздохнул, боясь неловким движением разрушить эту хрупкую красоту. Ничего подобного он в жизни не видел, в этом он мог поклясться. Встречались ему, конечно, красивые девушки, но красота Ивы была какой-то особенной: не броской, не резкой.