Две стороны неба
Шрифт:
– Это почему же?
– А потому, что подавляющее большинство довольно общественной собственностью на средства производства и не желает возврата к старым отношениям.
– Пропаганда!
– бледнея, крикнул Роберт.
– Подлая ложь!
– Ты думаешь, они специально для нас все это говорят?
– Энди усмехнулся.
– Эх, малыш!
– Вижу, ты становишься красным! Может, тоже подумываешь о диктатуре?
Роберта трясло от злости и отчаяния.
– Надо принимать мир таким, каков он есть, - спокойно ответил Энди.
– Если бы все так думали, наши предки до сих пор не спустились бы с деревьев!
– запальчиво крикнул Роберт.
– Малыш, бесполезно препятствовать прогрессу. Это уже не раз доказано.
– А, красивые фразы!
Энди пожал плечами и потянулся за наушниками. Роберт вскочил, пробрался сквозь дебри аппаратуры и хлопнул дверью.
Час от часу не легче! Мало пьянства, мало драк и убийств - теперь здесь появляются свои красные! Хоть на час выбраться отсюда, взглянуть на звезды, собраться с мыслями, уверовать в себя!
Зачем ему теперь потайная дверь, если выхода из нее нет? Никаких мятежей, режим крепнет день ото дня и с каждой неделей, с каждым месяцем бороться против него будет все труднее...
Если только Энди не врет.
Он шагал, взвинченный до предела, резко и зло размахивая руками, и за изгибом коридорного кольца услышал громкий неприятный голос Арчи Антоневича:
– Ну, малышка, топай веселей! Вперед, к твоему роскошному ложу, достойному восточных владык!
Роберт ускорил шаги и догнал Антоневича, который почти тащил, обхватив за плечи, безвольно переставлявшую ноги пьяную Софи.
Долговязый Антоневич явно запыхался: он то и дело вытирал рукавом длинное лицо с угловатым подбородком. Взмокли и потемнели даже его жидкие волосы. Софи была все в том же белом свитере и брюках. Недавние слезы проточили дорожки в маске ее накрашенного лица, а на свитере под горлом расплылось темное пятно от пролитого вина.
– Уф-ф!
– Антоневич в очередной раз вытер лоб и с неприятным смешком обратился к Роберту.
– Похож я на царя Иудейского, волокущего крест на Голгофу? Того, правда, распяли, а меня ожидает кое-что получше. Правда, кошечка? Наш тернистый путь лежит в страну наслаждений?
Софи встрепенулась, словно просыпаясь, мазнула ладонью по лицу, еще больше его разукрасив, и вдруг оттолкнула Антоневича.
– С Р-робертом хочу!
Она обеими руками вцепилась в локоть Роберта. Антоневич изумленно изогнул свое длинное тело и присвистнул.
– Вот это да! Я ее выволок из бара, потерял, понимаешь, уйму энергии на транспортировку, а она бросается на шею первому встречному. Какое коварство, синьора!
– Эт-то не первый встречный!
– упрямо сказала Софи и качнулась на Роберта. Роберт поддержал ее.
– Это Р-роберт!
– Голгофа отменяется!
– злорадно сказал Роберт.
Ему вдруг захотелось досадить Антоневичу, хоть чуть-чуть отыграться на ком угодно за удары, что щедро сыпались на него последнее время.
– Ладно, ребята!
– Антоневич изо всех сил старался не показать виду, что злится.
– Топайте, развлекайтесь. Я что, я не гордый. Мне хоть ты, - он ткнул пальцем в Софи, - хоть принцесса заморская, хоть дщерь ветилуйская все равно!
Он захихикал и погрозил Софи.
– А ты, крашеная, видать, любишь молоденьких!
– Ах ты жердина!
– возмутилась Софи.
Роберт сжал ее руку и мрачно сказал Антоневичу:
– Давай проваливай, царь Иудейский!
Антоневич изогнулся в шутовском поклоне.
– Желаю приятно провести время, господа!
И удалился, негодующе топая ботинками.
– Роберт!
– сказала Софи совершенно трезвым голосом.
– Пойдем сядем где-нибудь.
– Пойдем, - растерянно согласился Роберт. Они прошли до конца коридора и свернули в темный кинозал. Софи упала в кресло и вдруг заплакала.
Она рыдала так, словно внутри у нее рухнула долго державшаяся преграда, которую подточили и смыли накопившиеся слезы, и теперь они хлынули, не встречая препятствий. А накопилось их очень много.
Софи рыдала, а Роберт осторожно, как маленькую, гладил ее по голове и с удивлением прислушивался к себе. В груди горячими волнами плескалось что-то, с трудом продираясь сквозь пласты привычного равнодушия.
– Роберт! Ро-оберт!..
– рыдала Софи, закрыв лицо руками.
– Не реви, Софи!
– мягко сказал Роберт.
– Кто тебя обидел?
– Эти твари еще не знают... Никто, кроме меня... Ро-обе-ерт!.. Джин... Джин...
– Она захлебывалась, давилась слезами.
– Джин отравилась...
У него уже не было сил удивляться. Слишком много и сразу, словно прорвался огромный гнойный нарыв.
Софи, не переставая рыдать, рассказала ему такие вещи, о которых он и не подозревал. Вирджиния посвящала ее в тайны, неизвестные даже всезнайке Паркинсону. Оказывается, маленький наркоман Леннокс наносил визиты не только Роберту. Он часто приходил и в каморку Вирджинии, когда та была одна, и моментально исчезал, заслышав шаги в коридоре. Вирджиния, по словам Софи, знала, что маленький наркоман - ее отец и никогда его не прогоняла. Обычно он просто сидел и молчал, ничем не мешая Вирджинии, а вчера пришел странно возбужденный. Это было так непохоже на него, что Вирджиния безмерно удивилась. Он говорил о каком-то тайном ходе, которым можно бежать с Базы, и предлагал ей бежать вместе с ним. Вирджиния, наконец, догадалась, что Леннокс просто свихнулся от своей наркотической дряни и посоветовала сходить в медцентр. Тогда Леннокс заплакал и предложил прямо сейчас показать тот ход. Вирджиния испугалась, как бы за этим не последовало какой-нибудь агрессивной выходки. Она принялась успокаивать Леннокса, заявила, что полностью верит его бредням, но даже если такой тайный ход и имеется, пользоваться им она не собирается. Ей и здесь неплохо живется, сказала Вирджиния, она может заниматься, чем угодно, пить, есть и развлекаться сколько влезет, а что может Леннонс предложить взамен? Ах, счастливую трудовую жизнь в коммунистическом раю? Может, для кого там и рай, но лично она считает, что рай - это База, а его опасения, что здесь скоро все перегрызутся - пустяки! Жили, мол, тридцать лет, проживем как-нибудь и дальше. В общем, она спровадила Леннокса и вечером со смехом рассказала обо всем Софи. Софи тоже посмеялась вместе с ней, а сегодня Леннокс на самом деле попытался бежать. Антоневич сказал Софи, чем кончилась эта попытка, она бросилась к Вирджинии и...
– На кровати... Мертвая!
– рыдала Софи.
После этого Софи пошла в бар и напилась, но легче не стало.
Было ясно, что Вирджинии тоже кто-то сказал, чем закончился побег ее отца. Может быть, тот же Антоневич.
Роберт молча гладил дрожащие плечи Софи. В груди жгло так, что трудно было дышать.
– Софи, - сказал он и голос его дрогнул.
– Если бы у тебя была возможность, ты бы сбежала отсюда?
– Куда?
– горько прошептала Софи.
– Куда бежать?..
*