Две Войны
Шрифт:
На мое счастье, я быстро пришел в себя, мозг работал на удивление холодно и расчетливо. Я лично от себя такого не ожидал. Маркварт сам поймал себя в ловушку, его пародия на меч слишком глубоко засела в мое теле и развороченном доспехе. Он не успевал вытащить оружие из меня. Но и сил моих хватило бы ненамного. Я уронил Дюрандаль на плечо Маркварта, стоявшего в нескольких футах от меня. Наши глаза встретились и проклятый принц прочел в моем взоре свою смерть. Он ничего не сказал - я не дал, коротко рванув меч в сторону. Длинный и широкий, всегда острый как бритва клинок Дюрандаля легко отсек мерзкую голову демона, в которого обратился наследный принц империи. Она покатилась на пол. В лицо мне хлынула огненная кровь.
Эмри
Граф д'Абиссел был не из таких. Первым делом он думал о своих друзьях, а именно, о Зигфриде де Монтрое, что сражался с проклятым принцем Марквартом один на один. За Эмри следовали несколько рыцарей, среди которых он заметил Антуана фон Грюнигена, друга Зигфрида с экспедиции в Эльфийские леса. Где-то на середине длинного коридора он обогнал Эмри, первым вбежав в зал, находившийся в центре донжона, да так и замер на его пороге.
– Господи, Господи, Господи...
– шептал он, держась за арку входа.
Граф раздосадовано хмыкнул на бегу и, отпихнув его плечом, ворвался в зал. Он понял, что заставило молодого рыцаря замереть на месте. На полу зала лежали обезглавленный Маркварт и Зигфрид, которого Эмри даже не узнал. Он понял, что это де Монтрой лишь по тому, что больше некому быть здесь, в этом зале, кроме него. Эмри рухнул перед дергающимся в конвульсиях телом своего друга. Зигфрид представлял собой жуткое месиво из переломанных доспехов и обожженной плоти. Отдирать все еще горячие пластины доспеха от тела Зигфрида равнялось смертному приговору для него, но ведь надо же было что-то делать.
– Врача!
– рявкнул Эмри куда-то за спину, пытаясь припомнить что-то очень важное. Зигфрид что-то сказал ему, что-то что может спасти ему жизнь, Эмри был в этом уверен, но что именно, этого граф припомнить не мог.
– Да скорей же!
– снова рявкнул он.
– Пошлите кого-нибудь за врачом!
– Уже, - спокойно произнес подошедший фон Грюниген, уже вполне оправившийся судя по всему от первого шока.
– За врачом уже побежал кто-то из оруженосцев.
И тут на глаза Эмри попалась какая-то бутылка с жидкостью телесного цвета. "Точно!
– вспомнил наконец граф.
– Те самые бутылки, будь они неладны. Вернее ладны и даже очень ладны. Но что делает именно эта? Спасет ли она Зигфрида или убьет? Хотя какая ему разница. Быстрая смерть от алхимического яда, чем такие мучения!" Эмри быстро снял бутылку с чудом уцелевшего пояса Зигфрида, открыл, зачем-то понюхал содержимое - оно ничем не пахло - и поднес горлышко ко рту своего друга. Опустившийся на колени радом с ним фон Грюниген помог разжать сведенные судорогой челюсти де Монтроя.
Эпилог.
Я отвернулся от здоровенного начищенного до блеска щита, служившего мне зеркалом в те годы, что я жил во дворце. Лицо, увиденное в нем, не принадлежало мне, я не хотел его больше видеть. Взгляд наткнулся на белый платок со своеобразной вуалью, закрывающей нижнюю часть лица. Как сказал мне Мигель де Нариа, рыцарь из Иберийской марки, гостящий в Билефелии и сражавшийся в Войне огня и праха,
Когда меня обдало огненной кровью Маркварта, я почти сразу потерял сознание. Я не чувствовал как мне раздвигали челюсти и вливали в горло содержимое последней бутылки с лечащим зельем. Лишь ощутил, что пожар, полыхающий во всем моем теле, начинает понемногу гаснуть. Тогда я подумал, что это, наконец, приходит смерть. Но не тут-то было.
В себя я пришел уже в столичном госпитале на соседней койке со своими же рыцарями, что сражались вместе со мной в Эльфийских лесах. Оказывается за моей судьбой, затаив дыхание следил едва не весь Аахен. Вокруг постоянно суетились врачи и даже несколько магов-лекарей. Именно последние спасли мне жизнь. Алхимической зелье, лишь начало лечить меня, однако его не хватило бы для того, чтобы справиться с жидким пламенем Долины мук, заменявшим Маркварту кровь. К тому же, отделение от моего тела частей доспехов, точно прикончило бы меня. Маги облегчили боль и частично восстановили мое тело настолько, насколько это было, в принципе, возможно. На самом деле, от меня мало, что осталось. Да, я был полностью здоров и вскоре кожный покров более-менее восстановился - правда, что он представлял собой теперь лучше и не думать. Интересно, насколько восстановятся волосы. Сейчас они неприятными клочками торчали из-под намотанного на голову белого платка.
Накинув на плечи теплую куртку, зима все сильнее уступала позиции весне, однако не без боя, я взял со спинки стула плащ и вышел из комнаты. Я отправлялся обратно в разоренную и теперь восстановленную могилу графа Роланда, чтобы вернуть Дюрандаль на законное место. Это был не мой меч, надо вернуть его хозяину, пускай тот и развеян пеплом по ветру в Эльфийских лесах.
Часть вторая.Война листвы.
Глава 1.
Я откровенно скучал. Мне надоело стоять на часах на свежеотросших стенах Эранидарка. Вспоминать, что стало с предыдущими совершенно не хотелось. Они выдержали натиск бесчисленных полчищ нежити, но против чумы, распространяемой ею не устояли. Это был ужас. Громадная живая изгородь умирала и вместе с нею, казалось, умирала какая-то часть моей души. Я потряс головой, отмахиваясь от неприятных воспоминаний, и целиком сосредоточился на территории вокруг новых стен нового Эранидарка. Предыдущий Эранидарк, который мы обороняли вместе с людьми, стал настоящим рассадником чумы нежити и теперь превратился в оплот вампиров, поселившихся там с разрешения королевы Зиниаду. Мы были вынуждены покинуть его и основать новый юго-западнее прежнего, почти на границе с земель бывшей империи, а ныне Вольного княжества Мейсен.
Удивляюсь я непостоянности людей. Их императору Каролусу, прозванному ими же Властителем и уважаемому всеми, как друзьями, так и врагами, стоило громадных усилий и великой крови объединить разрозненные государства в одно, а не прошло и полугода после его смерти, как все они перегрызлись между собой и мне было страшновато подумать, к чему это привело бы, не будь королевства людей настолько ослаблены Войной огня и праха. Спасали их от кордовцев и халинцев только сила Иберийской марки и то, что нынешнее королевство Салентина практически не пострадало от демонов, сохранив в неприкосновенности свои легионы. Интересно, дойдет ли у них до настоящей войны - или все же они слишком слабы.