Две женщины
Шрифт:
Почему Венди решила вернуться домой и не осталась у тети Дорин?
– Пожалуйста, папа, остановись! Папочка, пожалуйста, остановись!
Его вонючее дыхание становилось все более тяжелым. Силой он пытался раздвинуть ее ноги, из его утробы при этом вырывались животные стоны. Соленые слезы текли по ее щекам. Наконец, собрав все свои силы, она оттолкнула его. Пьяный Барри потерял равновесие и завалился на бок, а Венди пулей вылетела из комнаты.
Она упала на середине лестницы. Быстро поднявшись, побежала дальше и, достигнув площадки, услышала, как зовет ее мать. Войдя в комнату,
Барри поднялся по лестнице и зашел в спальню матери. Венди забаррикадировалась в своей комнате, придвинув комод к двери. Затем легла в постель и впервые за последние годы пожалела о том, что сестер и брата нет рядом с ней. Барри же, упав на кровать, тут же заснул мертвым сном. Его громкий храп прерывало пьяное бормотание.
Венди лежала и с ужасом думала об отце, которого ненавидела больше всего в жизни. Она до сих пор ощущала его руки на своем теле, чувствовала омерзительный тухлый запах у него изо рта и язык, пытавшийся проникнуть к ней в рот. Она сделала глубокий вдох, чтобы сдержать рвоту. Казалось, все ее внутренности разом возмутились от того, что с ней собирался сделать собственный отец. С ней, его родной дочерью.
Глава 19
Венди принесла матери чашку чая и несколько гренок. Отец уже ушел. Она дождалась этого момента и только потом оделась и передвинула комод на прежнее место. Ночью Венди почти не спала. Каждый раз, когда она начинала дремать, ее будил какой-то шорох, и она напрягалась от страха.
Посмотрев в лицо матери, Венди вздохнула. Если бы она поделилась с ней своей бедой, то еще больше заставила бы ее переживать и волноваться, а глядя на ее синяки, было понятно, что ей и так изрядно досталось.
– Все в порядке, доченька? – заботливо спросила Сьюзен. Венди ответила печально – в ее огромных голубых глазах отражалась боль:
– Со мной все в порядке, мамуль. Это о тебе нужно волноваться, ты так кричала! Посмотри, что он опять натворил. Мам, мы не можем просто заставить его уйти?
Сьюзен посмотрела на свою красавицу дочь, и ее охватила тоска от пустоты и никчемности собственной жизни. Она могла готовить еду для детей, обстирывать их, защищать от внешнего мира. Но там, где дело касалось Барри, она ничего не могла сделать.
Она взяла дочь за худенькую руку. На одном из пальчиков было надето колечко в форме сердечка. Ее маленькая девочка превращалась в прекрасную юную женщину.
– Послушай меня, мое сердечко, этот человек любит всех вас, но по-своему. Мне бы очень хотелось, чтобы было по-другому, ты это знаешь, но я не могу заставить его жить иначе. Если бы все зависело от меня, я бы окутала всех своей любовью, милая, ты же знаешь. Нам остается надеяться на лучшее. Он будет жалеть потом, что натворил, и некоторое время мы сможем жить спокойно. Вот увидишь.
Сьюзен знала, что слова ее были пустыми. Пустыми и бессмысленными. Но ей так хотелось приободрить свою дочь.
Каждый вдох был для нее пыткой, ребра болели от побоев. Но приходилось притворяться, что все не так уж плохо, просто немного нездоровится, что быть избитой подобным образом – в порядке вещей.
– Выгони его, мам. Избавься от него, пожалуйста.
– Я не могу, милая. Ты же знаешь, в чем дело. Копам наплевать на таких, как мы, да и всем наплевать на нас. Поэтому я и хочу, чтобы ты получила хорошее образование и вырвалась из этой среды. Чтобы у тебя была достойная жизнь среди людей, которые решают свои проблемы не при помощи кулаков.
Венди почувствовала такой прилив любви к матери, что бросилась в ее объятия. Она обняла ее так крепко, словно боялась, что она исчезнет. Сьюзен, мягко отстранив Венди, нежно поцеловала ее в лоб.
– В один прекрасный день он оставит нас, я тебе обещаю. Мы победим. Мы всегда побеждаем. Но пока он не уйдет, мы вынуждены терпеть, дружок.
Венди знала, что мать говорит правду, но с юношеским упрямством верила, что должен быть какой-то способ избавиться от отца раз и навсегда. На любой вопрос всегда есть ответ, нужно только его найти.
– Лежи, мамуль. Я присмотрю за малышами и сегодня не пойду в школу. Мне в любом случае нужно повторить уроки.
Сьюзен кивнула. Теперь, после этого разговора, ей стало немного легче. Когда Венди встала, Сьюзен снова обратила внимание на ее почти уже оформившуюся фигуру, высокую грудь, так похожую на ее собственную в этом возрасте, красивое лицо, при взгляде на которое ей самой с трудом верилось, что это ее ребенок. У Венди светлая голова, и она приложит все усилия, чтобы создать себе такую жизнь, о которой ее мать только мечтала. Сьюзен была в этом уверена.
В дверь колотили и барабанили изо всех сил, и Розель вздохнула. Она знала, кто это, и, усталой походкой выйдя в коридор, крикнула:
– Уходи, Барри, пока я не позвала Ивана и не стерла тебя с лица земли.
– Впусти меня, Розель, нам нужно поговорить.
Прислонившись к холодной белой стене, она почувствовала, что готова заплакать. Барри был дерьмом, мучившим свою жену, жестоким насильником… но только не с ней. С ней он становился таким, каким и должен быть настоящий мужчина при любых обстоятельствах. Однако как только он оказывался вне поля ее зрения, он превращался в Мистера Мачо. Это было смешно и грустно.
Подняв трубку телефона, Розель набрала номер, чувствуя, что пришло время навсегда прекратить эти отношения. Через пять минут из берлоги Ивана на Дин-стрит прибыли двое молодцов. Она наблюдала из окна, как Барри сначала угрожали бейсбольными битами, а затем жестоко избили средь бела дня на людной лондонской улице.
Никто не вмешался, никто не позвал полицию, никому до него не было дела. Кроме нее да, возможно, Сьюзен, потому что именно Сьюзен придется вынести на себе последствия его гнева и ярости. Розель знала об этом, и эта мысль тревожила ее, но она должна вырвать Барри Далстона из своей жизни. Он был ее ахиллесовой пятой, ее слабостью. Как может внешность мужчины делать женщину такой безрассудной? Как может он заставить ее обо всем забыть? Она знала, что если посмотрит в его глаза еще раз, то вряд ли устоит перед искушением простить его снова. А именно этого ей не следовало делать.