Две жизни. Мистический роман. Часть 2
Шрифт:
Пасторша, ища развлечений на стороне, все же вела внешне безукоризненную жизнь, и репутация ее была незапятнанной. Пастор соблюдал внешнюю видимость счастливой семейной жизни и не пропускал случая появляться на людях вместе с женой тогда, когда этого требовали обычай или этикет. Его доброта и джентльменская вежливость с женой вводили всех в заблуждение. Да и кому могло прийти в голову, что, имея мужем одного из известнейших ученых, человека большого музыкального дарования и честнейшей души, супруга пастора могла быть недовольной своей семейной жизнью.
Непостоянная в своих увлечениях, пасторша часто искала новой любви, но тщательно скрывала свои порывы от домашних. И Дженни, убежденная, что мать – жертва самодура-отца, обожала ее вдвойне, стараясь вознаградить ее за холодность мужа. Но не так давно зоркие глаза Дженни стали подмечать кое-что такое, чего пасторше вовсе не хотелось, хотя она и старалась воспитать Дженни на свой лад, уверяя, что в Италии не скрывают своих чувств.
Однажды Дженни нечаянно столкнулась на улице с матерью, когда та под густым вуалем выходила из подъезда чужого дома вместе с малознакомым мужчиной. Ни мать, ни дочь не произнесли ни слова за всю обратную дорогу. Дженни и дома молча прошла к себе. За обедом она уже овладела собой и старалась отвечать матери обычным тоном. Но в сердце ее уже не существовало идеала в лице матери. Поверженный кумир перестал держать ее в своей власти.
Дженни не плакала, не стонала. Она охладела сразу. И пасторша поняла, что любовь и доверие своей любимой дочери она теряет. Но и сейчас она не признала своих ошибок и не желала меняться. Она хотела, чтобы Дженни принимала ее манеру жить как единственно правильную и возможную.
Избалованная прежней привязанностью Дженни, пасторша не могла смириться с тем, что любимая дочь отдалилась от нее, и она внезапно стала совсем одинокой в своей семье. Тогда она решила соблазнить дочь идеей блестящего замужества.
Не одну бессонную ночь она обдумывала ситуацию. Она легкомысленно перебирала в уме неженатых молодых людей и пожилых аристократов, знакомых и незнакомых. И успокаивалась к утру на том, что найдет Дженни состоятельного жениха с именем и блестящим положением и тем вернет себе доверие дочери.
Так и жили члены семьи пастора, и никто не сознавал, кроме него самого, что в их дом уже нашла дорогу смерть.
Глава 3
Письма Дженни, ее разочарование и внутренняя борьба
Алиса опоздала к завтраку на целых двадцать минут. Лорд Бенедикт, Наль и Николай собрались в кабинете хозяина и ждали свою гостью, которая за эти два месяца, пролетевшие как один день, успела стать дорогим и любимым членом семьи.
Наль, приученная дядей Али, Флорентийцем и Николаем к аккуратности и пунктуальности, тревожилась больше других, уверяя отца и мужа, что Алиса, наверное, заболела.
– Сомневаюсь, что ее задержала болезнь. Я думаю, она скоро будет здесь, и тревожиться нет причин, дочь моя. Но если ты удвоишь свои заботы об Алисе и постараешься выказать ей еще больше любви и внимания, ты поступишь правильно. Бедной девочке предстоит вскоре большое испытание. И кроме нас троих – как ей будет казаться – у нее во всем мире не останется ни одного близкого сердца.
– Для Алисы, отец, мне легко сделать все, что только в моих силах. Я люблю ее, как близкую сестру. Да и возможно ли не полюбить ее, однажды встретив? Но я потрясена тем, что ты сказал. Неужели ее отец так болен?
– Состояние его здоровья таково, что он мог бы еще жить. Но жизненных сил для борьбы с тем злом, которое его окружает, у него уже недостаточно. А в его жене сила зла нарастает. Он уйдет из жизни, спасаемый светлой силой любви, которой служил всю жизнь. Это произойдет потому, что борьба с тем злом, которое подбирается к его дому, требует знаний и сил гораздо больших, чем смог достичь пастор.
Только Флорентиец закончил говорить, как раздался легкий стук в дверь и слуга доложил, что мисс Алиса Уодсворд приехала. Наль побежала навстречу своей подруге, а мужчины прошли прямо в столовую.
Извиняясь за опоздание, Алиса не обмолвилась ни о болезни отца, ни о разладе в доме. Но ее заплаканные глаза, бледное и расстроенное личико говорили обо всем без слов. Она так незаметно положила письмо Дженни рядом с прибором Николая, что даже Наль не знала, откуда пришло письмо.
Увидев письмо, доставленное не почтой, Николай взглянул на Алису, положил его в карман и, казалось, инцидент был исчерпан.
– Почему Дженни избрала тебя почтальоном? – внезапно спросил Алису лорд Бенедикт. – Если она еще раз попросит тебя передать письмо кому-либо из нас, откажись. Скажи, что ей лично никто не закрывал пути ко мне. Но вот если твоя мать попросит отвезти ее куда-нибудь по дороге к нам или передать кому-либо письмо или какую-либо вещь, или что-нибудь передать на словах, – категорически откажись сделать это. Вся твоя жизнь в эти месяцы – это отец, заботы о нем, и мы. Принимаешь ли ты это условие, Алиса?
– Принимаю ли, лорд Бенедикт? Да разве я могу выбирать? Мое сердце больше не живет в одночестве. В нем поселилось новое лицо, не спрашивая на то разрешения. Все, кто жил в нем раньше, остались. Но новый владыка дал ему новую жизнь. Уйдут все любимые, – голос Алисы задрожал, она с трудом, но победила слезы, – и я знаю, что останусь жить. В тяжелой скорби, быть может, в ужасе, но жить буду. Но если бы ушел из сердца ваш образ, лорд Бенедикт, если бы погас там свет, зажженный вами, жизнь ушла бы из него. Вы ведь сами все видите. Зачем об этом говорить.
Я взяла письмо Дженни, не зная, что в нем. Но зато точно знаю, – только здесь может Дженни найти свое спасение.
– Не огорчайся, друг мой. Ты узнаешь, как трудно, а иногда и невозможно помочь людям, если они ленивы, разнузданны, не хотят трудиться и видят счастье жизни только в богатстве и наслаждениях. Все, что ты можешь сделать, чтобы не создать еще большего зла при твоих слабых силах и малых знаниях, это избегать всяких отношений с сестрой и матерью. Находись те немногие часы, которые ты проводишь дома, только рядом с отцом. И если завтра мать твоя захочет сесть в твой экипаж, – помни мой запрет. Впрочем, я скажу об этом твоему отцу.