Две жизни. Мистический роман. Часть 2
Шрифт:
Войдя в зал, Дженни сбросила с себя нарядное платье, надела халат и принялась ходить по комнате. Она отметила, что первый раз в жизни у нее была бессонница – все волнения, пережитые ею раньше, не мешали ей спать. Но сегодня ей казалось, что для нее начинается какая-то новая жизнь и все поставлено сейчас на карту. Отчего ей так казалось – она не понимала. Случайно взгляд ее упал на вазу, в которой Сандра однажды принес Алисе цветы, сказав, что его душа дарит их ей за музыку.
«За музыку, за музыку», – застучало в голове Дженни. И в доме лорда Бенедикта Алису одарили тоже за музыку. Неужели дар Алисы так велик? Почему же она, Дженни, не оценила его по достоинству? Ах, как мешала теперь Дженни ее сестра. Только теперь она поняла, какая сила обаяния кроется в Алисе, какая сила характера, цельного и непоколебимого, таилась в этом кротком существе.
Дженни представляла себе отца и Алису, наслаждающихся аристократическим обществом, общением с умными и талантливыми людьми, в то время как она проведет эти дни в одиночестве и тоске. Она не сомневалась, что Сандра тоже поедет за город к лорду Бенедикту, и ревность жгла ее завистливое сердце. Сколько Дженни ни ходила из угла в угол по залу, сон все так же бежал от нее, как и в начале ночи. Но пойти к себе и убраться в своей комнате ей и в голову не пришло. Постепенно ее мысли сконцентрировались вокруг лорда Бенедикта – центральной, как она считала, фигуры всех ее бедствий. Пойдет ли она к нему в воскресенье? Скачки начинаются в час дня. Она успела бы вернуться домой, а раз отца не будет, можно нанять экипаж на весь день, и все устроится просто.
Но… о чем с ним говорить? Лгать ему и лицемерить – Дженни ощущала это всеми нервами – она не сможет. Жаловаться на судьбу, раз отец и Алиса у него в таком почете, невозможно. Просить помощи, чтобы начать самостоятельную жизнь? Лорд Бенедикт опять скажет, что земная жизнь заключается в труде, и счастье человека состоит в радости любимого труда. А Дженни хочет жить в роскоши, и труд ей несносен.
Чем больше она думала о своем настоящем и будущем, тем яснее видела для себя один-единственный выход: удачно выйти замуж. Увидев Наль, она поняла, что не была настоящей красавицей. Ни правильностью черт, ни идеальной гармонией всех форм тела, ни безукоризненной красотой рук, какие были у Наль, она не отличалась. В ней все кричало, как и в матери. И много усилий потратила дочь, чтобы избавиться от того налета вульгарности, который так коробил ее в ней.
Снова и снова мысли Дженни возвращались к лорду Бенедикту. Снова и снова охватывали ее зависть и бешенство. Наступило утро. Дженни с ужасом увидела в зеркале свое осунувшееся лицо с налетом желтизны, но решение созрело: к лорду она не пойдет. И как бы ни хотелось ей, пусть только для себя, отыскать какой-нибудь возвышенный предлог, она сознавала, что лорд Бенедикт тут же разгадает любую ее ложь. Утомленная и решившая сделать все, чтобы отравить сестре каждую поездку в этот ненавистный дом и заставить ее от него отказаться, Дженни прилегла на диван.
И сразу же подумала, что здоровье отца шатко, что дом после него перейдет к Алисе, еще несовершеннолетней, и что сумасшедший отец способен выбрать ее опекуном лорда Бенедикта… Дженни ощутила жгучую ненависть к сестре, видя теперь в ней одной, этой злосчастной дурочке, причину всех своих несчастий.
Дженни кипела весь этот день и вечер в огне и бунте своих страстей, а дом лорда Бенедикта сиял огнями. Впервые лорд представлял графа и графиню Т. избранным представителям высшего света на приеме в своем прекрасном особняке. К подъезду прибывали все новые экипажи с нарядными дамами и кавалерами.
Наль и Алиса давно были предупреждены о грядущем событии, и обе умоляли лорда Бенедикта освободить их от этой пытки. Смеясь над их застенчивостью, лорд заставил их вместе с Николаем брать уроки танцев, и кроме того, сам обучал их тем условностям этикета, с которыми им пришлось бы некоторое время жить.
– Независимость и полная освобожденность должны жить в ваших сердцах, – говорил им лорд. – Ничто внешнее не может подавлять человека, если сердце его свободно от страха и зависти. Все эти внешние рамки и разные отягощающие обстоятельства – только иллюзии. Пустой, неуверенный человек, не имеющий понятия о том, что он сам все в себе носит и только сам творит свой день, – только такой невежественный человек может жаловаться на обстоятельства и стесняться всего и вся. Вам следует не только понять, что ничто вас подавлять не может, но и научиться владеть собой так, чтобы при всех обстоятельствах не терять спокойствия и чувства свободы, уверенности и гармонии.
Тебе, Наль, пора забыть гаремные порядки и осознать себя не восточной или западной женщиной, а прежде всего человеком. Смотри на всех одинаково, воспринимай каждого именно тем встречным, которому ты должна нести мир и свет. О страхе забудь. Научись быть среди людей, отдавая дань времени, в котором живешь, но тем не менее заставляй их помнить о вечной красоте.
И ты, крошка Алиса, играй сегодня, как воспитанная светская леди, но, творя море звуков, веди своих слушателей к раскрепощению. Чистота твоей артистичности будет стирать с людских сердец несносный налет уныния, зависти и страстей. Забудь и ты навсегда о страхе, особенно о страхе перед игрой и пением. Наоборот, зови своей музыкой всех к духовному напряжению, действию и борьбе.
Поцеловав обеих дочерей, – шутя он говорил пастору, что отбил у него младшую дочь, – Флорентиец расстался с ними до вечера, сказав, что Дория знает, во что и как их одеть. Наступил вечер. Флорентиец сам зашел за Наль, снова надевшей свое парчовое платье и жемчуг. Стоя рядом с Николаем, она была так прекрасна, что даже отец улыбнулся, объявив ее заранее притчей во языцех лондонского сезона. Вбежавшая Алиса, увидев всех троих вместе, всплеснула руками, и сказала, что не отказывается от своего первого впечатления и не знает, кто из мужчин выглядит моложе и красивее. Но то, что Наль сегодня снизошла с Олимпа – это уж вне всяких сомнений. Сама Алиса не сознавала своего очарования; в легком белом платье, с сияющими синими огромными глазами и золотым ореолом волос, она была похожа на музу.
Все они вместе спустились вниз, где их ждали пастор, Сандра и лорд Мильдрей, обомлевшие от красоты двух спустившихся к ним пар. Едва успели хозяева войти в зал, как стали появляться гости.
Вечер прошел для молодых хозяев и Алисы как нельзя удачнее. Алиса играла исключительно хорошо, обе юные женщины пожинали лавры; комплименты и приглашения сыпались на них как из рога изобилия. И каждая из них после отъезда гостей бросилась на шею своему отцу со словами:
– Слава Богу, наконец-то кончилось! – чем насмешили не только отцов, но и оставшихся ночевать Сандру и лорда Мильдрея.
Утомленные, но счастливые завтрашним отъездом за город, все разошлись по своим комнатам.
Глава 4
Важное событие в семье графа Т. На балконе у Наль
Прелестное августовское утро, теплое и солнечное, порадовало обитателей дома лорда Бенедикта. После раннего завтрака, не теряя времени, все поехали на вокзал, сели в поезд и отправились в имение лорда. Станции мелькали под восторги Наль и Алисы, которых восхищало все: и поля, где работали крестьяне, и пасущиеся стада, и цветущие палисадники, и домики, обвитые плющом и цветущими розами, и играющие на улице дети. Обе, казалось, забыли о своих спутниках, только и слышалось: «Смотри, Наль», «Смотри, Алиса».