Двенадцать рождественских свиданий
Шрифт:
– Ты должен ей рассказать! – воскликнула Кейт, размахивая стаканом. – Должен объяснить, что дикреде… дискоте… тировал свое счастье.
– Нет, – возразил он, – она заслуживает лучшего. Она строит свою собственную жизнь, я не могу снова влезть туда и сказать, что совершил ошибку. Она должна быть счастлива.
– Ты о-о-очень милый. Тако-ой романтичный. – Кейт поставила локоть на столик и уперлась подбородком в ладонь. – Ты как в книге, которую я читала.
– Как называется? – поинтересовался он.
– Не помню… кажется… книга.
– Ну а ты? – спросил Оливер. –
– Я разборчива, – объяснила Кейт. – И к тому же колючая. Как кактус.
Кейт хищно согнула пальцы, изображая кактус.
– Не думаю, что ты колючая.
– Разве?
– Ага. И к тому же ты не зеленая. – Оливер перегнулся через стол, так, что его лицо было совсем рядом с ее. – Я считаю, ты великолепна. И очень красива.
– Нет, – возразила Кейт, – я выбрала не то платье. Оно не сексуально. Бархат не такой привлекательный, как кожа. А я должна быть сексуальной. Я даже своему партнеру по свиданию не понравилась.
– Ты очень сексуальна. Я вот считаю бархат очень сексуальной тканью. А кожа сделана из коровы, – добавил Оливер.
Кейт засмеялась. Она попыталась глотнуть «Сиськи», но перевернула коктейль на себя. Оливер наклонился, неумело стирая с нее пролитый напиток салфеткой.
– Я вытираю твои «Сиськи», – ухмыльнулся он.
– Они не против.
– Я считаю, что ты самая красивая девушка в этом баре. И очень рад, что стал твоим утешительным призом, – признался он.
– Спасибо, Оливер. Я тоже считаю, что ты симпатичный.
– Хочу тебя поцеловать, – сказал он. – Давно хотел это сделать.
Он наклонился к Кейт, и их губы встретились. Она была пьяна, и ей было хорошо, а губы Оливера казались приятными на вкус. Он притянул ее к себе, и Кейт позволила себе блаженно погрузиться в мужские объятия.
Они долго целовались. И это было приятно. Он хорошо целовался, а Кейт не делала этого уже очень давно. Остаток ночи остался смутным, но прекрасным пятном в ее памяти.
Было воскресное утро. Кейт разлепила глаза и тут же снова закрыла их, застонав. Звон посуды, доносившийся из кухни, заставил ее насторожиться. Она села, придерживая голову руками, затем сбросила с себя вязаный плед. Вся одежда была на месте, вплоть до туфель.
– О боже, – простонала Кейт, поднимаясь с кровати. – Пап, это ты? – тихонько позвала она, спускаясь по лестнице. Крепко держась за перила, девушка щурилась, стараясь рассмотреть залитую солнцем кухню.
– Я, кажется, ужасно напилась прошлой ночью, – сказала она, плюхаясь на кухонный стул. – Не надо меня осуждать.
Кейт положила голову на холодный стол и прикрыла глаза.
– Нет, я осуждаю вас, юная леди! – раздался над ней голос Мэтта.
Кейт подскочила на стуле и, потеряв равновесие, ничком хлопнулась на диванчик возле дверей.
– Почему ты здесь? – простонала она через диванную подушку. – Как ты вообще вошел?
– Ты мне позвонила в три ночи!
Вытаращив глаза, Кейт с огромным усилием оторвала лицо от подушки и без капли грациозности приподнялась на четвереньках, покачиваясь, как корова на ветру.
– А зачем я это сделала? – спросила она. В памяти не осталось
– Что три часа целуешься с сексуальным лесорубом и не можешь попасть домой.
Кейт вспомнила, как Оливер прижался к ней телом – и это определенно было приятное воспоминание. Больше ничего из памяти выудить не удалось. Все было как в тумане. Смутно всплывало, как их просили покинуть бар, но что было дальше, память не сохранила. Внезапно из небытия выплыла размытая фигура Оливера, помогавшего ей сесть в такси. Она почувствовала, что ее кожа саднит от его бороды, и задалась вопросом, насколько покрасневшим выглядит сейчас лицо.
Поморщившись, Кейт неуклюже слезла с дивана, потянулась и приняла самое невозмутимое выражение, которое могла.
– Ясно. Это все? – спросила она.
Ее ресницы слиплись от несмытой туши, а волосы выглядели так, будто в них свили гнездо.
– Нет, – ответил Мэтт. – Еще ты сообщила, что у тебя был секс на пляже – небось, ты там совсем продрогла. И кричащий оргазм!
Кейт подняла брови и, сжав губы, старалась сохранить величественную и непринужденную позу, что давалось ей нелегко, потому что комната слегка покачивалась.
– Что-нибудь еще? – беспечным голосом произнесла она.
– Только то, что, если я немедленно не приду и не помогу тебе попасть домой, ты умрешь от гриппа.
– Ладно, – сказала Кейт, разглаживая вельветовый сарафан и обнаруживая пугающе липкое синее пятно спереди. – Было очень холодно. Так почему ты еще здесь?
– Потому что не хочу, чтобы ты ночью захлебнулась собственной рвотой. Тебя рвало, Кейт. Ты выблевала какие-то невероятные объемы. Как ты вообще допилась до такого состояния? Ты двигаться не могла! – Мэтт был очень серьезен. – Особенно на свидании вслепую. Ты же не знаешь этих людей. Они могут оказаться насильниками или убийцами!
Кейт насмешливо поднесла к уху ладонь.
– Что, Эвелин тоже здесь? Кажется, я слышу ее лекцию, – сказала она.
– Я серьезно, Кейт.
Застонав, девушка плюхнулась на диван.
– Знаю, знаю. Кейт плохая. Кейт глупая. Но насколько я помню, Оливер вел себя очень благородно, тебя это не успокаивает?
– Нет, – ответил Мэтт, – тебе просто повезло.
Он всунул в руку Кейт большую кружку кофе.
– Мне пора. Сара открыла кафе за меня. – Он поцеловал подругу в макушку. – И прекращай вести себя по-идиотски.
Дверь за ним захлопнулась чересчур громко.
7 декабря. Пятое рождественское свидание
Лаура сидела у нее на кухне с бумажным стаканчиком кофе.
– То есть вы с ним хорошо поладили, целовались, но больше ты его не увидишь.
– Точно, – подтвердила Кейт.
Лаура откинулась назад, скрестив ноги, и покачала головой.
– Я тебя не понимаю.
Мина рисовала за столом рядом с Кейт, делающей наброски ягод, запорошенных снегом. Чарли дремал, лежа на полу.