Дверь обратно
Шрифт:
Прямо передо мной находился огромный рот. Я, наверно, и не поняла бы сразу, что это такое, если бы губы не разомкнулись, и за ними не блеснули белые зубы, каждый из которых был мне по пояс. Сразу после этого рот сложился в трубочку, и на меня подули. Видимо, совсем тихонько, но этого вполне хватило, чтобы отлететь метров на пятнадцать и плюхнуться на что-то мягкое. Валяясь в этом нежном плену, я догадалась, что таким образом меня просто подвинули, чтобы я не мешала подъему остальных учеников. Вот оно в чем дело-то! Никакие это были не корни, а борода этого чудовищного создания! С того места, где я сейчас валялась, было хорошо видно все его лицо. Большие темные глаза под
Кстати, интересно, что это? Я пощупала, вата — не вата, снег — не снег, да и не пух точно. Больше всего это напоминало сухую теплую пену. Я на карачках подползла к краю этой непонятности. Моп твою ять! Да что ж этим придуркам в классах-то не сидится, как всем нормальным людям? Ну, или уж, на крайний случай, в лесках. Я валялась на облаке! Вот и верь теперь ученым, которые уверяют, что облака — «это взвешенные в атмосфере продукты конденсации водяного пара, состоящие из мельчайших капель воды или кристаллов льда». Фигушки, может, какие-то облака именно из этого и состоят, а вот конкретно то, в край которого я сейчас вцепилась судорожно сведенными пальцами, наверняка состояло из чего-то другого. Внизу сквозь прозрачный утренний туман проглядывали верхушки деревьев. Угадывались очертания города, моря, полей и рек, тонкой ниточкой продернутых сквозь них.
И вот еще что открылось мне при взгляде вниз: туловища у великанской головы и не было вовсе! Борода трепыхалась следом за облаком (но, кстати, и близко земли не касаясь!), а вот тела не было! Я усилием воли заставила себя отползти от облачного края и повернуться. Оказывается, пока я на четырех костях исследовала окрестности, все успели подняться и сейчас были заняты тем, что, подталкивая друг друга локтями, ржали надо мной. Голова-переросток тоже кривила губы в усмешке. Ну что ж, можно себя смело поздравить! Только я могла на второй же день учебы превратиться во всеобщее посмешище! Я попыталась встать, но руки тут же глубоко проваливались и не могли найти опоры. Некоторые жизнерадостные мутанты повалились от смеха, держась за животы. Ситуацию спас Анебос, он подошел ко мне и протянул руку, грозно ощерив клыки в сторону особо веселящихся.
— Не обращай внимания, просто здесь это происходило с каждым, кто первый раз поднимался сюда.
— Спасибо, — сквозь зубы бросила я, — мог бы хотя бы предупредить.
— Так я ж по-человечески не разумею — сама ж говорила, — удивленно выпучил он глаза.
Я аж рот открыла от возмущения! Ничего такого я и близко не припоминала… пока, перебрав в уме все моменты нашего знакомства, не сообразила, что это он о нашей первой встрече у постоялого двора. Вот ведь шакал злопамятный!
Тем временем голова покраснела, надула щеки, и из ноздрей повалил такой густой пар, что на минуту видимость упала до нуля. Но не успела я как следует испугаться, как клубы пара рассеялись, и стало видно, что в некоторых местах облачная поверхность вздыбилась и приняла форму кресел. Садиться я не спешила. Только когда убедилась, что все устроились надежно, и падать никто не собирается, выбрала кресло подальше от края и залезла в него.
Чудесные, просто непередаваемые ощущения! Куда уж моему ободранному креслу из детдомовской тайной комнаты! Поняв, что пока мне ничего не грозит, я посмотрела по сторонам. Откуда-то из школьных уроков пришли воспоминания о том, что наверху дикий холод и ветра сильнее, чем на земле. Так вот, ничего такого я не замечала! Нагнувшись к сидящему рядом Анебосу, я прошептала:
— Всегда думала, что облака — это сгущенный мокрый воздух.
— Так и есть, — важно кивнула песья башка, — только это ты про простые облака, а мы находимся на божественном, оно имеет совсем другую природу.
— Какую? — заинтересовалась я, готовясь хлебнуть новых знаний.
Анебос посмотрел на меня как на дуру (а, собственно говоря, почему «как»?) и прошипел сквозь зубы:
— Божественную.
— Ну так бы сразу и сказал, — фыркнула я раздосадованно, — теперь все предельно ясно.
В общем, начался урок. Как я узнала у мстительного псеглавца (раньше же ума не хватило поинтересоваться!), назывался он престранно, собственно говоря, как и все преподаваемые нам дисциплины: Облакогонительство. Видя, что это мне ни о чем не сказало, Анебос пояснил, что здесь учатся управлять погодой и стихиями.
— А он кто такой? — Кивнула я головой в сторону головы.
Анебос ответить мне не успел, за него это сделала та самая вызывающая у меня живой интерес обестуловленная часть тела:
— Прекрасная девица, а почему бы вам прямо у меня не поинтересоваться? Или вы наивно полагаете, что, обладая столь внушительными ушами, я могу плохо слышать?
Молча я уткнулась глазами себе в коленки, чувствуя, как щеки и уши вспыхнули предательской краснотой.
— А голову еще в незапамятные века срубил мне мой родной брат — великий чародей, и закинул ее сюда на облако. При жизни я был волотом.[41] А обращаться ко мне лучше «Чадомир Урусович». Еще вопросы есть?
Я покачала головой, и урок пошел своим чередом. На всякий случай я в самом начале хлебнула гадкого пойла из бурдючка. Сегодня нас учили призывать летний непостоянный ветер, который голова называла «меженник». Это оказалось не так и сложно, надо было, испросив заранее помощи у богов, повернуться лицом на юг и просто его позвать: «Меженник-дружочек, послужи разочек. У Стрибога отпросись да немножко повихрись» — после этого начертать рукой его знак и… вуаля! Когда в теории мы все это повторили раз десять, когда магический знак у всех начал гореть ровным красным цветом, пришло время приступить к практике.
Пошевелив своими выдающимися бровями, Чадомир Урусович, глядя на меня, сказал:
— Ну, я думаю, самой любопытной мы и доверим сей важный момент! Вставай, красна девица, на край и вызывай.
Делать нечего, вытерев рукавом выступившую испарину, я подошла поближе к окончанию облака, проговорила ставшее уже привычным вступление: «Слава Богам! Слава Роду! Слава Предкам!» — произнесла сам заговор, начертала знак… вроде все правильно. Знак горел, но ничего не происходило. И только я собралась, растерянно разведя руками, повернуться к голове, как прямо из-за облака вылетел прозрачный юноша в длиннющей одежде, подол которой состоял из вороха лохмотьев.
— Звала меня, юная чаротворительница? Чем могу послужить славным потомкам?
Вот так закавыка: о чем можно просить ветер? В голову лезла всякая чушь навроде: «Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч…»
— А туман вы бы могли разогнать? — пришла мне в голову хоть какая-то здравая мысль.
Ветер ухнул, хохотнул и понесся вниз.
Чадомир Урусович смотрел вполне доброжелательно. Значит, все сделала правильно. До конца занятий нам рассказывали про виды и классификацию ветров. В общем, ничего интересного, что бы я могла поведать вам.