Дверь с той стороны
Шрифт:
Они сидели, не глядя, друг на друга, но ощущая присутствие другого всем своим существом.
– У тебя нет никакой музыки под руками?
– Нет. Знаешь, Рудик?
– Что?
– Я тебя люблю.
– И я. Ну, ладно. Давай споем?
– Это хорошо. Давай.
Они запели – негромко, теперь сирены не мешали. Далеко внизу шумели двигатели. После второго куплета инженер сказал:
– Третьего не хватает. Разбудим?
– Как? Я уж думал. Он отключен. И кокона не открыть.
– Все равно. Настоящий капитан не может не проснуться, когда корабль гибнет.
– Он пришел бы.
– Как же он придет, когда идем с ускорением? Ну-ка выключи на время…
Капитан ворвался в пост, на ходу затягивая замки на куртке. Он взглянул на экран, на людей. Все понял.
– Дураки, – сказал он. – Дерьмо!
– Ладно, – буркнул штурман. – Теперь уже не стоит.
Капитан Устюг знал, что всегда стоит. Он на миг прикрыл глаза. Потом обвел взглядом приборы.
– Инженер, почему не на своем месте? Мигом! – И скомандовал: – Всю тягу, сколько есть!
Светило закрывало весь экран.
Капитан увеличил тягу до предела. Скорость стремительно росла.
Машина мчалась к пылающей звезде. Луговой сначала глядел, не понимая, потом закрыл глаза: ослаб, передав ответственность, да и звезда была ужасна. Капитан напряженно смотрел на интегратор.
– Обшивка начинает протекать, – предупредил Рудик уже из своего поста.
– Уже недолго.
– Ты что придумал?
– Неясно? Специалист! Как с энергией?
– Норма.
– Заряд батарей?
– Приняли до полного.
Вода клокотала уже совсем рядом – клокотала и шипела, точно обрушиваясь на раскаленные камни.
– Батареи! – крикнул капитан.
– Есть батареи!
– Даю!
Он почувствовал, как дрожь прошла по кораблю.
– Полную!
Светило было уже не рядом – оно было со всех сторон.
Капитан крикнул:
– Все шесть разом! Иначе не успеть…
Грохот. Лязг. Скрип металла. Пламя за бортами. Клочья пламени мешаются с клочьями тьмы. Стремительно растет температура. Сейчас не до нее: некогда. Сработают ли батареи? Ослабленные, поношенные…
Клочья вихрились на экранах. Потом наступила тишина. Погасли угрожающе мерцавшие табло.
За бортом, судя по экранам, была черная глубина. Капитан вгляделся в нее и почувствовал, как начинает кружиться голова.
– Рудик… – вяло позвал он.
– Тут. – Ответ пришел не сразу.
– Выскочили…
– Батареям плохо. Секунды, может быть, минуты им жить.
Головокружения как не бывало. Батареи сдадут – значит корабль снова вынырнет в нормальном пространстве. А там – звезда. Тут, в сопространстве, ее нет. Но стоит выскочить обратно…
Есть один выход. Может быть, есть. Этого никто никогда не пробовал. Но им поминутно приходится делать что-то, чего до них не делал никто.
Включить двигатели в сопространстве. Неизвестно, правда, как отнесется к этому сопространство. Но выбирать не из чего. Альтернативой любому рискованному действию было – сейчас, сию минуту, вынырнуть если и не в центре светила, то в опасной близости от него, вспыхнуть, сгореть, разложиться на атомы, превратиться в раскаленный газ…
– Рудик, как машины?
– В полном!
– Луговой, общее направление? Каким было принципиальное направление, когда ты вынырнул около звезды? Штурман!
– В общем… стояли в направлении Солнечной…
– Даю тягу!
Капитан решительно вытянул руку.
Батареи сдали не через минуту, а почти полчаса спустя. Но сдали основательно. Ослабленный металл, нарушенная изоляция не выдержали – пластины, одна за другой, стали деформироваться и замыкаться. Вспыхнули мощные разряды. Количество их росло быстро, как при цепной реакции. Еще несколько секунд – и начало бы плавиться все вокруг, загорелся бы сам металл обшивки…
Батареи пришлось катапультировать. Это произошло уже в обычном пространстве: едва замкнулись первые пластины, как отдача батарей упала настолько, что сопространство вытолкнуло корабль, как вода – надутый мяч. Шесть блоков батарей, шесть огненных тел прорезало тьму, рассыпалось на множество огней и осталось где-то в стороне.
– Фейерверк, – сказал Луговой.
– Вышли, – сказал капитан. – Нет звезды. Значит, живем пока.
Звезды и в самом деле не было. А что было?
Они ждали, что, как обычно, кто-то словно сдернет с экранов темную пелену, и разом вспыхнут точки светил. Но черное покрывало по-прежнему застилало экран.
Они долго вглядывались в пустоту. Потом капитан сказал:
– Нет, наше пространство это точно. Только где мы?
Он с инженером направился в обсерваторию. Луговой включил «Сигму». Теперь изображение пустоты поступало непосредственно в машину, память которой была обширней, а логика – совершенней человеческой.
Идентифицировать видимую картину компьютер отказался. Штурман сообщил об этом в обсерваторию. Капитан и инженер переглянулись и пожали плечами. Капитан снова приник к большому искателю. Потом отодвинулся.
– Ну-ка, погляди. Видишь? Дай увеличение… Переведи на экран.
Инженер склонился над пультом. На одном из экранов появилась светлая точка. Она росла. Видны стали яркие изогнутые струи и темные прожилки между ними.
– Неужели М-31?
– Нет, – сказал капитан. – Туманность Андромеды – вот она, – он указал в противоположную сторону.
– А эта?
– Наверное, Галактика с большой буквы. Наша.
– Как нас сюда вынесло?
Капитан Устюг пожал плечами. Они посидели молча.