Дверь в глазу
Шрифт:
— Когда будешь писать мне рождественскую открытку, можешь тоже что-нибудь приукрасить, — сказал я.
Он подошел к окну и поглядел на облетевшие деревья, покрывающие склоны долины путаной колючей проволокой. Затем обернулся и посмотрел на матрас.
— А где моя лежанка? — спросил он.
Я кивнул на скатанный спальный мешок в углу.
— Ты не говорил, что я буду жить в походных условиях.
— Если это ниже твоего достоинства, могу отвезти в мотель.
— Нет-нет, что ты! У тебя шикарно. Честно. Я ожидал чего-то вроде блочного шале
Носком ботинка я отодвинул к стене горку опилок, и оттуда вывалился кусок серебряного припоя — дорогая штука. Я поднял его и сунул в карман.
— Когда приедешь в следующий раз, я разденусь и залезу в бочку, — сказал я. — Тогда ты действительно сможешь мной гордиться.
— Нет, я серьезно. Я бы за такое что хочешь отдал, — сказал он и, подняв руку, провел пальцами по гладкой стропилине. — Ей-богу, Мэтью, мне ведь через месяц уже сорок стукнет. А я снимаю двухкомнатную дыру без раковины в ванной.
— Все ту же?
— Ну да, — ответил он.
— Брось, — сказал я. — А как же квартирка в новом комплексе, к которой ты приценивался?
— Прицениваться-то приценивался, но потом этот ипотечный кризис… — сказал Стивен. — Просто не хочу, чтоб меня облапошили.
— Слушай, чудак, чего ты мне-то не позвонил? Они еще продаются?
— Уже нет.
— А дедовы деньги, твоя доля? Их хватит на первый взнос?
Он кивнул.
— Вот что, когда вернешься в Орегон, мы тебе что-нибудь найдем. Оглядись там, пришли мне какие есть предложения, я помогу разобраться. Мы тебе подыщем нормальную хату.
Стивен посмотрел на меня с опаской и сомнением, будто я предложил стакан с лимонадом и он не был уверен, что я туда не помочился.
Я хотел доделать крыльцо до темноты и сказал Стивену, что мы с Джорджем займемся этим, а он пока может взять выпивку и пойти на вершину — там подвешен гамак. Но Стивен сказал, что он с удовольствием помашет молотком часок-другой.
Мы разгрузили доски, и они с Джорджем принялись за работу, а я ушел в дом и начал промазывать светлые листы рифленой панели золотистой морилкой «Минвакс». Всякий раз, выглядывая наружу, я видел, как Стивен совершает надругательство над крыльцом. Забивая гвозди, он гнул каждый третий, а потом калечил покрытие, выдирая их гвоздодером. Я знал, что в эти вмятины будет просачиваться вода и дерево начнет гнить, но Стивен трудился в охотку, и я не стал его трогать.
Через закрытые окна было слышно, как Джордж со Стивеном болтают и смеются. Прожив здесь несколько месяцев, я привык к тишине, и теперь она мне даже нравилась. Но меня все равно согревали долетающие с крыльца голоса, хотя где-то в глубине души шевелилось подозрение, что они смеются надо мной.
Когда Джордж и Стивен приколотили все доски, наступили сумерки. Мы вместе отправились к крошечному пруду, который я сделал, запрудив ручей позади дома. Там мы сбросили одежду, плюхнулись в восхитительно
Вернувшись домой, я приготовил этак с галлон бефстроганов, посолив его по методу Джорджа — так круто, чтобы на глаза наворачивались слезы.
Благодаря удачному спазму Гольфстрима сюда пришло ночное тепло, и мы с комфортом поужинали на свежеобшитом крыльце. По ходу дела мы употребили две бутылки вина и полпинты джина. Когда настал черед кофе с коньяком и черничного пирога, который Джордж принес из своего дома, на крыльце было уже столько дружелюбия, что хоть топор вешай.
— Нет, ты глянь, — сказал Стивен, топая по одной из только что прибитых досок. — Черт возьми, я десять лет работаю с клиентами, и какой им с этого прок? Не знаю. Но постучи два часа молотком — и у тебя уже есть на чем стоять. Вот он, результат. Вот чем мне надо заниматься. Перееду-ка я сюда. Поселюсь на холме и буду кайфовать.
— Вообще-то я рад, что ты поднял эту тему, — сказал я. — Сколько там у тебя осталось от наследства?
Он жеманно пожал плечами.
— Ну-ну? Штук двадцать пять примерно?
— Пожалуй, — сказал он.
— Я почему спрашиваю, — сказал я, — потому что есть предложение.
— Угу.
— Я вот о чем: прикинь, сколько на свете людей вроде нас, вроде меня? Хотя бы приблизительно?
— Что значит «вроде нас»? — спросил Стивен.
И я стал разворачивать перед ним картину, которая давно маячила у меня в голове и казалась особенно привлекательной после обильно сдобренного выпивкой ужина, когда мое восхищение этой землей, звездным небом и огромными лягушками в моем пруду достигло максимума. Я думал о легионах наших грустных, начинающих полнеть собратьев, которые еженощно меряют шагами снятые внаем квартирки по всей Америке, от Спокейна до Чаттануги, и страстно мечтают о собственном укромном уголке. Я собирался протянуть им руку помощи. Идея была проста. Я даю на последних страницах мужских журналов рекламу о продаже одноакровых участков, строю несколько стандартных домиков, сам беру подряды на другие, ставлю тир, прокладываю трассы для мотосаней, добавляю маленький бар на вершине — и они повалят сюда толпой, наши новые друзья, захватив с собой пару миллиончиков на мою безбедную старость!
— Ну, не знаю, — промямлил Стивен, плеснув себе очередную щедрую порцию бренди.
— Чего ты не знаешь? — сказал я. — Давай свои двадцать пять штук, и я возьму тебя в долю. Получишь столько же, сколько остальные вкладчики за пятьдесят.
— Кто это — остальные? — спросил Стивен.
— Рей Лотон, — соврал я. — Лотон, Эд Хейз и Дэн Уэлш. Ты что, не въехал? Я могу взять тебя даже с двадцатью пятью. Вложишь свои двадцать пять и получишь равную долю со всеми.