Дверь в глазу
Шрифт:
«Лансер» Куика проехал мимо дома Фенхагенсов, во дворе которого малыши-близнецы боролись в надувном бассейне. Следующим был дом Маклуренсов. Их сын-подросток жег сорняки в канаве сбоку от лужайки. При дневном свете огня не было видно — только полосу колышущегося воздуха.
— Вот здесь, — сказала Джейси.
Они плавно повернули. Куик подкатил к дому. Серебристый «Бьюик» отца Джейси стоял на подъездной дорожке — на три часа раньше, чем договаривались, — но, когда она увидела его, она не почувствовала облегчения.
— Эй! — сказал Стюарт. — А это кто?
Отец Джейси
Как только Джейси увидела отца, страх покинул ее и его место занял ледяной стыд. Вот стоял отец, — ему еще не было сорока, но он уже был лыс, как яблоко, — озаренный непостижимой улыбкой толстого мальчика. Его лицо, опухшее от солнечного ожога, рдело на фоне темной зелени розовых кустов. На нем были дешевые резиновые шлепанцы, которые Джейси терпеть не могла, и черная футболка, на которой распыленной краской были нарисованы головы воющих волков, — ее уменьшенная копия лежала на дне шкафа Джейси с необорванным ценником. Изношенные серые носки обессилено сползали по его толстым щиколоткам, а над ними — до боли знакомые ноги, семейное проклятье, передавшееся Джейси: кривые бетонные столбы, которые не переделаешь, даже если будешь всю жизнь заниматься спортом.
Непоправимое унижение, которое она испытала, обрушилось на нее неожиданно, и она не могла объяснить его причину. Но ею овладело невыразимое, острое чувство, что отец не совсем отдельный человек, а часть ее самой, причина розовости и квадратности и неизлечимой ранимости, которую она всеми силами скрывала от мира. Что бы привлекательное ни нашел в ней Стюарт Куик, оно не затмит ассоциацию с этим флегматичным радостным толстяком, который шел к Джейси по бермудской траве, — она была в этом уверена.
Джейси открыла дверцу.
— Ты вернешься? — спросил Куик с нажимом.
Она не ответила.
— Вот ты где, — сказал отец. — Где ты была, Джейс? Я тебя уже час жду.
— Я-то в чем виновата? — зашипела Джейси. — Ты сказал — в семь.
— Да, — сказал отец. — Я пытался дозвониться. Я раньше освободился. И подумал, что перед ужином мы могли бы съездить в аквапарк.
Он посмотрел через плечо Джейси на «Мицубиси», любимую игрушку Стюарта Куика, — она стояла с невыключенным двигателем.
— Кто это, Джейси? С кем ты?
Позади нее открылась дверца машины, и Куик окликнул ее по имени матери. Джейси рванула к дому. Ей пришлось обогнуть мопед Линдера, чтобы выбежать на дорожку, выложенную кирпичом. Линдер с Майей могли вернуться с минуты на минуту, и тогда сегодняшнее торжество позора достигнет апогея.
Джейси вбежала в дом, поднялась по застеленной ковром лестнице в спальню и обнаружила, что там ее ждет маленькая приятная новость. После нескольких часов заточения кот все же разделался с птенцом голубя, хотя на розовую лапку и изломанный треугольник голого крылышка его аппетита не хватило, и они остались лежать на одеяле. Когда запыхавшаяся Джейси вбежала в комнату, кот, дремавший на подоконнике, спрыгнул с него и вскочил на кровать. Он нахохлился возле останков птицы, враждебно глядя на Джейси. Но вскоре расслабился, поняв, что она не представляет для него угрозы, и доел добычу.
Аттракцион
Перевод В. Кобенковой и Е. Шульги
Уже стемнело. Солнце ушло за апельсиновые рощи, уступив место сверкающей палитре ярмарочных аттракционов. Слепящие красные огни чертова колеса, белые и синие огни колеса обозрения, зеленое мерцание «Орбиты», рассеянный свет желтых и фиолетовых ламп «Летающих кресел» смешиваются, и небо светится бурым цветом. Цаплями в дренажном канале неподалеку овладела паника. Чтобы спрятаться, они перебираются к дубу, который растет рядом с забитым сеном загоном для «Самой маленькой лошади в мире». Дерево будто приходит в движение от того, что белые цапли в беспокойстве то и дело складывают и расправляют во всю длину крылья.
Тень наползает на киоск с китайскими пельменями. Флоридская ящерица, вскарабкавшись на баллон с пропаном рядом с окошком киоска, соскальзывает и сползает по эмалевому боку баллона на пятно въевшейся ржавчины. Ящерица трется о ржавчину брюшком, от чего ей становится тепло, и ее шкурка цвета молодой листвы становится цвета листвы опавшей.
Ее возню замечает семилетний Генри Лемонс — он подходит и, сложив ладони лодочкой, снимает ящерицу.
— Что у тебя там? — встав за спиной у Генри, спрашивает десятилетний Рэнди Клотч.
Мальчики только сегодня познакомились. У Джима Лемонса, отца Генри, и Шейлы Клотч, матери Рэнди, здесь было назначено свидание вслепую. Джим Лемонс — специалист по маркетингу в фирме в Нортон-Бич, в двух милях езды отсюда. Сестра Шейлы, Дестини Клотч, работает в справочной службе — она и устроила свидание.
Совместный вечер проходит очень хорошо — слишком хорошо для Генри и Рэнди, которые сорок минут уже слоняются по аллеям, наблюдая, как их родители раз за разом поднимаются на колесе обозрения. Они видят волосы матери Рэнди — до того светлые, что отливают белым, — и желтую бейсболку, которую Джим Лемонс надел, чтобы скрыть залысины.
Генри прижимает ящерицу к груди.
— Ничего. Просто ящерка.
— Да ну? Хамелеон? Какого цвета? — спрашивает Рэнди. — Дай сюда.
Генри бережно приоткрывает кулак. До чего милая ящерка! Уголки ее рта, хотя у нее и губ-то нет, приподнимаются в хитрой тонкой ухмылке, словно ей нравится находиться в плену у Генри. Грудка часто пульсирует, мягко касаясь грязных складок на большом пальце мальчика. Единственное, что выдает ее тревогу, — цвет шкурки становится все бледнее. Может показаться, что она просто зеленая, но Генри Лемонс, поднеся ящерицу близко к глазам, видит, что кожа у нее не однотонная, а состоит из мозаики крошечных желтых и синих чешуек.
— Никакого, — отвечает он Рэнди.
— Фигня, дай сюда, — говорит тот и хлопает Генри по зажатому кулаку.
— Не фигня, ты, жиртрест! Убери руку. Это мое.
Рэнди Клотч краснеет. При своих ста семидесяти фунтах он самый толстый десятилетний мальчик на всей ярмарке Индиан-Ривер, а возможно, и самый толстый десятилетний мальчик во всем округе Индиан-Ривер. Руки — как кегли для боулинга. Грудь колышется при ходьбе. На ноге тяжелый синий гипс. Две недели назад, когда он долбил по газетному автомату, пытаясь вытрясти монету, автомат упал на него и сломал кость под самой коленкой.