Дверь в глазу
Шрифт:
— Так вот о чем ты мечтаешь!
Когда шхуна останавливается, девочка зовет его.
— Слушай, тебя хоть иногда отсюда выпускают или весь вечер тут стоишь?
— У меня будет получасовой перерыв в девять. А что?
Она пожимает плечами.
— Не знаю. Мог бы побросать и выиграть для меня какую-нибудь безделушку.
— Конечно, — ответил Джефф.
— Может, вон там, где нужно подбрасывать монетку?
— Хорошо.
— А сейчас продолжим, включай эту штуковину, подними меня высоко-высоко.
Наступает
Пассажиры ждут. Он выходит и запирает их в кабинах. Включает механизм и лезет под аттракцион, чтобы собрать очередную порцию падающих с неба подарков. Но теперь Гэри чувствует не только движение вращающихся кабинок «Зиппера», но и все кренящуюся площадь ярмарки и под ней — мощное, но чуть заметное вращение планеты. Он входит в земное вращение, но теряет ритм аттракциона и перестает чувствовать обдувающий кожу ветер. Железный угловатый нос здоровенной, похожей на бочку кабины ударяет Гэри по затылку. Машина протаскивает его несколько секунд, а потом роняет в песок.
Джефф Парк идет в туалет, стоящий недалеко от оркестровой раковины. В жестяном квадрате, заменяющем зеркало, на него смотрит незнакомое лицо. Его щеки черны от грязи. В глазах нездоровый блеск.
Он подходит к автомату и звонит матери за ее счет.
— Не съездишь в Нортон-Бич? — спрашивает он.
Потом рассказывает о ярмарке и о том, что хочет вернуться домой.
— Похоже, там можно подзаработать.
— Нет. Приезжай и забери меня домой.
— У Дэвида сломано ребро, — говорит она, — ты не один в этом виноват, я знаю. По мне, так вы оба дикари. Если бы я не была такой бесхарактерной, то давно отправила бы вас обоих к чертям и попросила оставить меня, старую каргу, в одиночестве. Но что поделать, такая уж я трусиха.
— Пожалуйста, приезжай и забери меня отсюда.
— Это невозможно. Я не могу привезти тебя обратно.
— Ты можешь прислать мне немного денег?
— Ты вытащил из моей сумочки пятьдесят долларов.
— Сорок.
— О, прошу прощения!
— Просто садись в машину.
Недолгое молчание. Она вздыхает.
— Слушай, извини, но сейчас не самое удачное время. Хэндерсоны будут тут через час, и я готовлю артишоки. Позвони мне через два-три дня, мы все и обсудим. Но мне кажется, тебе это полезно, правда. По-моему, это неплохо, чтобы тебя припекло.
Молодой репортер из «Нортон-Бич Интеплидженсер» вместо того, чтобы освещать заплыв резиновых уточек в соревнованиях Будущих фермеров Америки, решает заняться историей о проломленном черепе смотрителя с аттракциона «Зиппер». Гэри в коме и нескоро из нее выйдет. Он, чуть старше Джеффа Парка, останавливается у «Пирата», чтобы поговорить с теми, кто знал Гэри лично. Концом шариковой ручки он тыкает в Леона и Джеффа, которые наотрез отказываются говорить.
Но Эллис с удовольствием беседует с парнем:
— Гэри был крайне великодушным человеком. Это была его главная черта.
Репортер записывает эти слова и смотрит на Эллиса с коварной улыбкой.
— А знаете, какую историю хочет толкнуть начальство ярмарки? Несколько лет назад Гэри отсидел в исправительной колонии за то, что тронул четырехлетнего ребенка. — Он закуривает, наслаждаясь знанием мрачного секрета. — Они, естественно, хотят пришить ему и новое дельце, которое случилось накануне. Но лично мне кажется, что-то здесь не чисто.
Он глубоко затягивается и оглядывается на «Летающие кресла», будто и с ними что-то не так, а потом направляется на площадку, где бросают мяч в корзину. Репортер довольно сносно забрасывает три из пяти, несмотря на то что кольца сделаны в форме фасоли.
В сельскохозяйственном павильоне начинается конкурс на лучшего бычка-кастрата. Чед пришел туда со своим черным бычком. На нем ярко-зеленый жилет и бабочка, как и на шестерых участниках, стоящих рядом; все они гладят своих животных по животам кривыми палочками.
Судит Гораций Тейт, человек с добрым красным лицом, в полосатой рубашке, плотно обтягивающей немаленький живот. По его команде участники начинают водить животных по крупу спокойным маршем.
После трех кругов Тейт стряхивает опилки со своей ковбойской шляпы и говорит в микрофон:
— Я оценивал в этом конкурсе по всем параметрам, мне важно было, чтобы у быка было длинное, крупное тело, чтобы он хорошо ходил и, конечно же, важна мускулатура. Все эти молодые люди привели сюда замечательных животных, но я думаю, что отдам первый приз… Домино, черному брангусу Чеда. Чед, не хочешь сказать пару слов о том, как ты воспитывал Домино?
На самом деле у Домино слегка саблистые суставы, но лучший белый бык шароле, будто высеченный из мыла, принадлежит вертлявому мальчишке с прыщавым лицом и в незаправленной рубашке, который, по мнению Тейта, совсем не делает чести Будущим фермерам страны.
Чед выглядит напуганным.
Он говорит в микрофон почти шепотом:
— Он поздно стал набирать вес. Я приучал его к узде.
Пока Чед бормочет, обращаясь к пустым трибунам, Гораций Тейт чистит пряжку своего ремня манжетой рубахи. Он гордился этой пряжкой — серебряный овал с бирюзовой луной в центре. Его дочь сделала ее, когда была в старших классах. Сейчас она живет в Санта-Фе, и он уже много лет не получает от нее ни строчки. Тейт волнуется о ней, но эта пряжка успокаивает его и дает надежду на то, что с дочерью все хорошо.