Дверь в никуда
Шрифт:
– Это очень старинная деревня, - рассказывал Хоакин - раньше здесь жили овцеводы. Место вокруг деревни было непригодно для земледелия. К середине 20-го века деревня совершенно опустела. Но в конце 20-го века в Испании возникла первая волна тяги к корням. Деревня вновь ожила. В каждом доме были открыты ресторанчики, бары. Сюда не ездили туристы из других стран, сюда приезжали только испанцы, чтобы походить по земле предков, совершенно не измененной цивилизацией, посидеть в старинных домах, попить вино. Потом деревня опять опустела. А совсем недавно один странный человек, дон Игнасио - он любит, чтобы его так называли, восстановил деревню, как было прежде, и открыл здесь бары и рестораны, в точности как прежде. Только без денег. Многим очень нравится. Так получился
Компания во главе с Хоакином вошла во двор одного из домов и расселась за большим деревянным столом. Виноградные плети, вьющиеся над двором, давали тень.
Над столом свисали на веревках пузатые кувшины с кольцевой ручкой сверху и двумя узкими короткими горлышками, направленными в разные стороны. Хоакин и Беатрис вошли в дом и вернулись с подносами, на которых были глиняные бокалы и тарелочки с закусками. Вино каждый наливал сам из висящих кувшинов.
Потом Никита понял, что никогда не пил столько вина за один вечер. Да собственно он вообще никогда не пил настоящего виноградного вина. Ведь то, что он покупал в Москве в эпоху приватизации и либерализации, было не вином, а подделкой или, в лучшем случае, отходами винного производства. А настоящее вино стоило баснословно дорого, и было совершенно недоступно Никите. Закуски тоже были хороши. Никита никогда не любил оливки, но здесь маринованные оливки нескольких видов, с луком и чесноком, с разными овощами, оказались необычайно вкусны.
– Интересно, а раньше тоже так было: каждый сам себе наливал, сколько хочет?
– Да, - ответил Антонио - все восстановлено как было. Только еще висел листок с ценами. Люди пили, ели, и оставляли деньги на столе. Обманывать было не в характере испанцев. Хозяин бара мог быть здесь, или, наполнив кувшины и приготовив закуски, уйти по другим делам.
Из всей компании только Беатрис по-прежнему заменяла вино соками, а остальные почти не отставали от Никиты. Вскоре за столом стало весело, Антонио взялся за гитару, Тереза запела резким низким голосом. Солнце постепенно спускалось, жара, несмотря на тень виноградных листьев, становилась невыносимой.
Когда солнце коснулось склона долины, Аня прервала веселье и сказала, что еще немного и она растает от жары. На море, купаться.
Гравикары домчали их до моря за пол-часа. В конце пути Аня попросила Санчеза снизиться, и показать Никите Лагранху с берега. Гравикар резко пошел вниз, опять поплыл над самой землей, как автомобиль, прошел через старинный городишко и остановился на пляже. Солнце уже коснулось горизонта, небо на востоке, над морем, потемнело. И между темно-голубым небом и темно-синей водой розовел в лучах солнца город. Стоял он очень далеко, но в прозрачном воздухе был ясно виден. Дома, казалось, вырастали прямо из воды непрерывной линией. Это были обычные дома, построенные явно в Никитину эпоху, шагающие через море неровной цепочкой. Город в море был необычен и красив.
– Этот залив называется Малое море, - пояснила Аня - он отделяется от моря косой в двадцать километров длиной и триста метров шириной в среднем. В твоем веке на косе был построен город-курорт. Он и сейчас таким остался: музей-курорт.
Красивый город, занимает всю косу. Другая коса короче и не застроена. Пролив между ними очень узкий и мелкий. Так что вода в заливе очень соленая - в ней нельзя утонуть, и теплая. Здесь мы купаться не будем, я просто хотела тебе показать этот город в море. А за нашей спиной старый городок, типично испанский.
Они любят свою старину, так что все подобные городки сохраняются, хотя сейчас в них почти никто не живет.
Никита оглянулся на линию невысоких белых домиков с плоскими крышами.
Улочки между домами были такими узкими, что раскинув руки можно было бы потрогать дома по разную сторону. Этот городок тоже нес в себе своеобразное очарование. Правда сейчас он был пуст.
Через пару минут гравикар опустил их на другом берегу залива, у подножия домов. Коса действительно оказалась узкой: от пляжа на берегу залива, пройдя между двух домов, перейдя остатки шоссе, на котором сквозь трещины пробивалась трава, и опять пройдя между домами, вышли на новый пляж. Людей в городе и на пляже было мало, но этот город не был пуст: дома и тротуары, в отличие от шоссе, выглядели новыми, в окнах горели огни. Вода была теплой, но испанцы ежились входя в нее. А Никите с Аней хотелось бы, чтобы было похолоднее: после немыслимо жаркого дня море не сулило полного облегчения. Никита впервые увидел Аню полностью обнаженной. Тело ее было великолепно: в сумерках серебрящаяся красавица в морских волнах казалась самой Афродитой, впервые выходящей на берега Крита из морской пены. Две испанки тоже были очень красивы, но все-же не могли сравниться с Аней. Чтобы скрыть свои чувства, Никита должен был скорее броситься в воду. Испанцы, едва отплыв от берега, вернулись назад. А Никита с Аней долго плескались в ласковых волнах. Аня плавала лучше Никиты и была совершенно неутомима. Самолюбие не позволяло Никите отставать от девушки, но вскоре он понял, что это ему не по силам, это так же бесполезно, как плавать наперегонки с дельфином. Он даже потерял из виду Анину голову, и упорно плыл за ней уже вслепую. К счастью продолжалось это недолго - минут через двадцать опять показалась Аня, плывущая ему навстречу.
– Хватит, надо возвращаться, - сказала она - а то хозяева уже заждались. Да и не стоит дальше плавать: там кажется течение. Я только сейчас вспомнила.
Когда они вышли на берег, там была одна Беатрис.
– Все пошли в ресторан проконтролировать, как готовится паэлья. Не хотят ударить в грязь лицом перед гостем. А я жду вас, чтобы вы не искали, - сказала она.
– Неужели мы бы вас не нашли?
– ответила Аня.
– Ты забыла, сеньорита, что это старый город. Здесь мало датчиков Государыни, так что пришлось бы искать самой. Сегодня здесь много народу.
После долгого купания в глазах Никиты еще плавал туман, а земля слегка покачивалась как палуба яхты. Смыв соль под душем с холодной пресной водой, они пошли искать место новой гулянки. Компания собралась в небольшом ресторанчике, совсем не похожем на рестораны современных городов. Это был именно такой ресторан, какой представлял себе Никита в Москве 20-го века, когда мечтал о поездке за границу. Небольшой уютный зальчик, негромкая музыка, столы и стулья обычные, как в 20-м веке, никаких признаков линии доставки, разноцветные лампы освещают гирлянды вьющихся растений на стенах. В ресторане было немноголюдно:
кроме их компании там были еще только две пожилые пары.
Когда пришедшие сели за стол, Санчез явно подал сигнал: к ним направился официант. Когда официант подошел поближе, Никита увидел, что это одетый в костюм официанта робот - забавная карикатурная конструкция, металлический скелетик. Но вместе с тем, хотя черты его лица не были даже отдаленным подобием человеческого, они удивительным образом выражали угодливость, предупредительность и хорошо скрытое пренебрежение. Проектировал робота явно человек с юмором и прекрасный художник. Ловко маневрируя среди мебели, робот просеменил к столу, и в предупредительном поклоне произнес:
– Сейчас несут, благородные сеньоры, уже готово.
В зале показался еще один робот, явно пародия на повара, в белом колпаке и фартуке, пузатый, с округлой, блестящей, как от жира, физиономией. В мощных металлических лапах он нес деревянный поднос с огромной жестяной сковородкой, на которой шипела паэлья. Никита еще издали уловил одуряющий аромат. Паэлья была не только духовита, но и очень красива. Это было что-то типа плова с овощами и морской живностью. Красные кусочки перца и зеленые стручковой фасоли расцвечивали желтый, окрашенный шафраном, рис. Из риса торчали клешни морских раков, хвостики креветок, серые мелкие ракушки, сваренные прямо в скорлупе, а на поверхности были разложены половинки огромных мидий, черно-фиолетовые, с оранжевым моллюском в середине.