Дверь в...
Шрифт:
– Спасибо, но я вполне бы обошлась чем-то попроще, - я закусила губу.
Эдвард, игнорируя мое робкое возмущение, протянул руку через стол ладонью кверху. Привычно я вложила свою ладонь, мы часто так сидели, перебирая пальцы друг друга, это приносило нам обоим удовольствие. Простой жест, почти невинный, но всегда дающий ощущение близости, куда сильнее, чем просто влюбленность.
Его глаза не отрывались от меня ни на мгновение. Привычка вот так смотреть, не моргая,
– Мне хочется отблагодарить тебя, - глаза Эдварда сверкнули расплавленным золотом. – За то, что приютила, помогла, не бросила, подсказала. За то, что любишь…
Я покраснела и опустила глаза. Мы сидели практически одни, зал пустовал, это не был вечер, когда ресторан переполнен. Столики покрывали богатые зеленые скатерти с золотистой обработкой, на золотых завитушках я и заострила свое внимание. Мы с Эдвардом никогда не говорили о любви, боялись касаться этой темы. Казалось, если мы не признаем чувства вслух, то будет менее больно, когда расстанемся. Это, конечно же, было лишено логики – больно все равно будет.
Официант принес вино и галантно налил в два бокала, разделив наше с Эдвардом рукопожатие. Красное вино было похоже на кровь, и я усмехнулась, глядя на Эдварда через стол. Он тоже усмехнулся, понимающе. Ему приходилось делать вид, что он человек. Но официант вряд ли заметит, что один из посетителей не ест и не пьет, да даже если и обратит внимание, в конце концов, это не его дело.
– Я бы угостила тебя твоим любимым вином, - кокетливо поддразнила я, беря бокал, - но боюсь, здешние посетители не оценят шутки.
Глаза Эдварда алчно вспыхнули от моей дерзости. Но затем потухли, и он улыбнулся.
– Я сегодня уже пил, спасибо, - загадочно проронил он, и я снова покраснела, вспоминая утренний инцидент. Положила руку на стол ладонью вверх, разглядывая глубокий, еще не заживший и болезненный, порез между большим и указательным пальцем.
Я резала лимон для чая. Рука сорвалась, и кончик ножа жестоко полоснул кожу, очень больно.
– Черт! – я выронила нож, подпрыгивая, побежала к раковине, чтобы смыть кровь, которая капала на стол. Совершенно позабыла, что живу с вампиром.
– Стой, подожди! – закричал он, мгновенно оказавшись рядом. Я замерла, так и не успев подставить руку под струю воды; кровь стекала по моей ладони и капала в раковину.
Подняла голову: Эдвард темными глазами смотрел на капельки, лицо суровое, челюсти сжаты. Я знала, чего он хочет: моей крови. Которая… все равно бесполезно пропадала, падая вниз.
Нерешительно и медленно я… протянула руку, предлагая ему… себя. Он так жаждал этого, но стоял на месте, в глазах – алчность… страсть.
Он моргнул, его темные глаза потеплели, выражая благодарность. А затем торопливо прижался губами к порезу. Было немного больно, но мы уже стали настолько близки, что мне было не жалко для него ничего своего. Сердце тревожно колотилось, но я уже не так боялась, как раньше, что он убьет меня. Только смотрела, как он, закрыв глаза, наслаждается.
Я остановила его только, когда стало совсем больно и начала кружиться голова.
– Хватит? – попросила я тихонечко, запустив пальцы в его бронзовую шевелюру.
Кажется, вседозволенность провоцировала прожорливость, потому что он не сразу остановился, а только тогда, когда я всерьез испугалась за свою жизнь, и мое сердце стало спотыкаться от страха.
Он даже не дал мне обработать рану, тут же прижал к стене, целуя в губы. Его холодный язык проник в мой рот, и железистый привкус моей собственной крови испугал… и одновременно возбудил меня, особенно когда пальцы Эдварда схватили мои волосы. Это было властно… но так чувственно, что хотелось закрыть глаза и полностью раствориться.
Эти действия заставили меня быстро забыть о боли и страхе, которые я недавно испытала.
– А почему ты не кусаешься? – задала я вопрос, когда мы уже сидели за столом, и я попивала свой чай с лимоном. Кухня была обработана сильным чистящим средством, чтобы устранить запах моей крови, иначе он дразнил Эдварда.
В ответ на мой вопрос парень удивленно поднял брови.
– Хочешь стать вампиром?
– опешил он.
В моей голове тотчас же промелькнули сюжеты фильмов, когда жертва вампира становится такой же после укуса. Я настороженно смотрела на Эдварда, пытаясь понять.
– Белла, на моих зубах яд, - сказал он очевидную вещь, которую я слепо гнала от себя все время.
– Спасибо, - поблагодарила тогда я. – Просто я подумала, может, ты даже не умеешь.
Глупо было говорить такое о вампире, Эдвард рассмеялся над моей наивностью. Откинулся на спинке стула.
– В моем мире и кусать-то давно некого, - весело напомнил он. – А здесь, когда я на охоте, то очень даже кусаюсь. – Он широко, опасно улыбнулся, показывая зубы, и я поежилась. Даже если я и закрывала постоянно глаза на его хищную натуру, относясь, как к человеку, Эдвард никогда не позволял мне окончательно забыть, кто он.
– Болит? – спросил Эдвард, глядя на мой порез, вокруг которого расползлось синюшное пятно. Так всегда бывало, если он прикладывался. Сосуды лопались.