Дверь. Альбом
Шрифт:
Думаю, она страдала от болей в животе, бедняжка.
Однако в моем доме, где протокол соблюдался не так строго, она сидела со мной за одним столом, за исключением тех случаев, когда приходили гости. Тогда, к тайному негодованию Джозефа, она брала поднос с едой и поднималась к себе.
Сара приехала ко мне от Кэтрин приблизительно за месяц до своего исчезновения. Она была не особенно мне нужна, но Кэтрин решила, что Сара должна отдохнуть и сменить обстановку. У Говарда был сердечный приступ, и какое-то время Сара выхаживала его.
«Пусть она немного отдохнет, — писала Кэтрин. — Конечно, она, как всегда, будет требовать работы, так что, если ты
И я, конечно, согласилась.
Я описала Сару весьма подробно и почти ничего не сказала о нашей семье: о Говарде и Кэтрин Сомерс в их прекрасной, в два этажа, квартире на Парк-авеню в Нью-Йорке, которые незадолго до описываемых событий начали вывозить в свет свою девятнадцатилетнюю дочь Джуди; о Лауре и ее многочисленном шумном семействе в Канзас-сити, а также о себе в моем старом доме с его зарослями кустарника, одиночеством и воспоминаниями. У меня были друзья, небольшие приемы и бридж, слуги — Джозеф, Нора, Клара и Роберт и все эти мэри мартин — молодые интеллигентные женщины, которые приходили и уходили, видя в моем доме лишь временное пристанище на пути к замужеству или дальнейшей карьере. Это однообразное, размеренное существование оживляли лишь внезапные, как всегда, приезды Джуди, присутствие моих юных секретарш, чьи мысли все время где-то витали, да визиты Уолли Сомерса, сына Говарда от первого брака. Основным занятием Уолли были биржевые спекуляции, а главным увлечением — старинная мебель, которая у меня, как говорила Джуди, имелась даже в избытке.
В тот апрельский вечер, когда исчезла Сара, Джуди была со мной. Она бунтовала, что неизменно случалось с ней каждый год.
— Временами я просто устаю от Кэтрин, — заявляла она, появляясь у меня неожиданно. — Она меня утомляет. С тобой же, наоборот, отдыхаешь. Знаешь, Элизабет Джейн, несмотря на все твои старомодные манеры и наряды, ты, по существу, весьма легкомысленная особа.
— Ну что же, — обычно кротко отвечала я, — легкомыслие — это все, что мне осталось.
Джуди, надо сказать, имела привычку обращаться ко всем по имени. Кэтрин долго приучала ее называть меня кузина Джейн, однако, став взрослой, Джуди перестала это делать. Но я все же не думаю, что она так обращалась и к своей матери.
Кэтрин была хорошей матерью. Правда, излишне суровой. К тому же она все еще была страстно влюблена в мужа, что иногда встречаешь у внешне холодных женщин, которые обычно являются больше женами, чем матерями. Мне даже кажется, что она немного ревновала Говарда к Джуди, и Джуди об этом знала.
Итак, появлялась Джуди, и, как по мановению волшебной палочки, начинал трезвонить телефон, а перед домом останавливались яркие спортивные автомобили, которые могли стоять часами.
Джозеф с покорным видом освобождал по десять раз на дню пепельницы, полные окурков, время от времени уныло сообщая мне что-нибудь вроде:
— Кто-то прожег сигаретой поверхность вашего бюро времен королевы Анны, мадам.
Я всегда была для него только «мадам», что иногда просто выводило меня из себя.
— Не обращайте внимания, Джозеф. Молодость требует жертв.
После этого он уходил, несколько подавленный, но, как всегда, полный достоинства. По-своему он был таким же необщительным, как и Сара, таким же чудаковатым и стремящимся стушеваться, как все хорошие слуги.
Итак, в тот апрельский вечер, когда исчезла Сара, Джуди была со мной. Она появилась, вся кипя негодованием, перед самым ужином и сейчас выкладывала свои обиды. Мэри Мартин куда-то ушла на весь вечер, и мы
— Право же, Кэтрин просто невыносима, — голос Джуди дрожал от возмущения.
— Она, вероятно, говорит то же самое о тебе.
— Но ведь это же глупость. Она не хочет, чтобы я виделась с Уолли. Уолли, конечно, не тот человек, из-за которого не спишь по ночам, но он все же мой брат.
Я промолчала. Неприязнь матери Джуди к сыну Говарда от первого брака была давней проблемой в семье. Кэтрин ревновала мужа, она никак не могла примириться с тем, что он уже был однажды женат, даже если тот ранний брак и оказался неудачным. И одним из следствий этого была ее ненависть к Уолли и всему тому, что за ним стояло, хотя нельзя сказать, что за ним стояло слишком много. Он был обычным сыном богатого человека, по-своему обаятельным, но довольно нервным с тех пор, как вернулся с фронта после войны. Однако он был похож на Маргарет, первую жену Говарда, и Кэтрин не могла ему этого простить.
— Тебе нравится Уолли? — в голосе Джуди звучал упрек.
— Конечно.
— И он здорово отличился на войне.
— Несомненно. Не понимаю, чего ты добиваешься? Ты что, пытаешься в чем-то оправдаться?
— Мне кажется, мы относимся к нему просто отвратительно. Что у него есть? Немного денег от папы, и все. А теперь и я не смогу его видеть.
— Но ты сможешь, — возразила я. — Ты увидишь его сегодня. Он собирался зайти, чтобы взглянуть на старинный шкафчик с инкрустацией из золотой бронзы, который мне прислала Лаура.
При этих моих словах Джуди так обрадовалась, что тут же позабыла о своем раздражении.
— Но это чудесно! — воскликнула она. — А в нем есть потайные ящики? Я просто обожаю такие вещи.
С этими словами она вернулась к своему ужину, продолжая поглощать все в неимоверных количествах. Ох уж эти юные создания с их осиными талиями и здоровым аппетитом!
Джуди уже сбегала на третий этаж поздороваться с Сарой, и сейчас, когда мы сидели за ужином, я услышала, что Сара спускается вниз. В этом не было ничего необычного. Иногда по вечерам она ходила в кино или выводила на прогулку Джока и Изабеллу. Камин в музыкальной комнате расположен под углом, и в зеркале, которое висит над ним, мне со своего места за столом хорошо видна лестница. Сначала появлялись мягкие туфли на низком каблуке, затем край белой юбки, серый жакет, и, наконец, в поле моего зрения оказывалась вся Сара.
В этот вечер, однако, увидев, что она сменила свой сестринский наряд на обычную одежду, я спросила:
— Идете в кино, Сара?
— Нет, — ответила она, как всегда, лаконично.
— Не могли бы вы взять собак? Их сегодня вечером еще не выгуливали.
Казалось, она колеблется. Я заметила странное выражение на ее лице.
В этот момент Сару обнаружили собаки и принялись радостно прыгать вокруг нее.
— Возьми их, — попросила Джуди.
— Ну хорошо, — проворчала, соглашаясь, Сара. — Сколько сейчас времени?
Джуди бросила взгляд на часы и ответила ей, добавив при этом:
— И, пожалуйста, веди себя хорошо, Сара.
Сара промолчала. Она взяла собак на поводок и вышла. Было пять минут восьмого. Она вышла и больше не вернулась.
Мы с Джуди продолжали сидеть за столом, вернее, это я сидела, а она ела и время от времени отвечала на телефонные звонки. Один раз позвонил молодой человек по имени Дик, и в голосе Джуди зазвучали такие странные нотки, что у меня даже возникли некоторые подозрения. Однако на следующий звонок она отвечала довольно холодно.