Двести веков сомнений (Ралион 6)
Шрифт:
– Видишь? – проворчал он. – И это, заметь, ослабленное, замутнённое изображение! Намеренно искажённое – а как действует! Хорошо ещё, без звука. Со звуком и я бы «поплыл».
Мы оба смотрели на шарик… На вид – красивый, безопасный.
– Того, кто списывал первоначальное изображение, очень долго пришлось «извлекать» оттуда, – произнёс Д., уже без улыбки. – Главный пострадавший там, видимо, и останется. Он умеет говорить, думать, ходить, связно мыслит, вот только девять десятых времени
– Что же в этом превосходного? – поёжился я.
– В самом происшествии – ничего хорошего, – отзывается он. – Превосходно то, что добавляется ещё одна деталь в общей картине. Итак, приступаем к действительно тайным операциям. Подробные инструкции получишь сегодня после обеда, а пока я обрисую картину в общих чертах.
И вынимает «гребешок». Название дурацкое, пусть даже с намёком на то, для чего этот гребешок служит. На вид – действительно гребешок, можно причесаться. Но обнаруживает всё магическое, а также следы магического. У Бюро страсть маскировать аппаратуру под самые невинные предметы обихода. Стоит такая «мелочь», вероятно, кучу денег, но в случае необходимости эти предметы можно выбрасывать, отдавать, ломать. В чужих руках они – просто безделушки.
Д. несколько раз провёл «гребешком» сверху вниз и обратно, не приближая его ко мне ближе, чем на сантиметр, и остался доволен.
– Чисто, – подтвердил он словами. – Остаточного воздействия нет.
– Ну вот, – добавил он, усаживаясь поудобнее. – Ты слышал, что у нас сейчас так называемые Сумерки…
Киваю. Да, действительно. Вкратце: магия вроде бы ослабла и частично потеряла силу. Хотя, если это – «ослабла», то что же такое «вернулась в норму»?!
– …Они могут завершиться в любой момент, – продолжает Д., – мы ожидаем ключевого события. Все попытки прогноза показывают, что случится оно в ближайшем будущем, в окрестностях Венллена.
– Поэтому мы здесь и сидим?!
– Отчасти да. Определить точное время и место можно, изучая некие особые места. Таких в мире много. Не все они безопасны для посещения…
– Паррантин, – говорю я. – Камень Меорна. Руины возле Вереньен, Шесть Башен, рудники под Шантром, курорт Даккареа, чёрный обелиск в Лерее…
– Верно, – говорит. – Молодец. Вот твоё задание. Ты должен будешь посетить некоторые из этих мест.
– И… что делать?
– Абсолютно ничего.
– ?!
– Просто посетить. Походить, посидеть. Всё это время записывать происходящее. Никакой самодеятельности. – Д. встал. – Никаких экспериментов, заранее не согласованных со мной.
– И всё? – спросил я. Странно, но я ощутил разочарование.
– Нет, – отвечает он. – В каждом конкретном месте надо появиться в точно рассчитанный момент времени. Уйти – когда вздумается, но надо провести в каждом из мест восемь часов, не меньше.
– Можно вопрос?
– Пожалуйста.
– Почему именно я?
– Клеммен, – вздыхает Д. – Есть причины не отвечать на этот вопрос сейчас.
– Что такого важного в этом ключевом событии?
Д. долго смотрел мне в глаза.
– А на это мне пока не положено знать ответа, – ответил он, в конце концов.
Я хотел было сказать что-то ещё, но…
– Не положено знать, – повторил Д. и посмотрел так, что стало понятно – шутки кончились.
– Встречаемся здесь же, в час пополудни, – заключил Д. и вернулся за стол.
Лишь когда я вышел на улицу, до меня дошло, что «гребешок» не отреагировал на амулет, что висел у меня на шее. Я осторожно пощупал ладонью – на месте. Висит, покачивается… ничего не понимаю!
Так и возник мой первый настоящий секрет от Д. Впервые я намеренно нарушил один из восемнадцати пунктов. Точнее, нарушил-то я вчера…
Он стоял перед зеркалом и думал, глядя то на своё отражение, то на амулет, мирно лежащий на ладони.
Треугольник. Три желтоватые пластины толщиной в мизинец и длиной сантиметра четыре. Одна из пластин явно золотая; другая из иного металла, возможно – бронзы. Третья – на ощупь деревянная, но дерево чрезвычайно твёрдое и тяжёлое, поцарапать его ногтем не удалось.
Изящная серебряная цепочка охватывала амулет двойной петлёй, не препятствуя вращению. Клеммен поочередно поднёс треугольник к каждому из магических детекторов, которыми Бюро снабжает своих сотрудников. Активных заклинаний нет. Остаточная магия, свойственная живой – или в прошлом живой – материи. Это понятно, дерево ведь.
Вооружившись мощной лупой, Клеммен осмотрел треугольник под сильной лампой. Никаких особых знаков. На каждой пластине – один и тот же рельеф, мозаика. Красивый, часто встречающийся на ольтийских изделиях узор.
Клеммена прошиб холодный пот.
Три пластины амулета не были соединены друг с другом!
Между ними – если смотреть на просвет – видны щели. Узкие, шириной в волос. Клеммен попытался разъединить пластины, вначале осторожно, затем сильнее. Тщетно. Прилагать большие усилия – значит, рисковать сломать амулет. И никакой магии! Надо побольше узнать о Теренна Ольен. Он вспомнил внимательный взгляд Андари. Провалиться ритуалам, правилам, всем негласным запретам! Что всё это означает?
Есть ли у неё основания желать ему дурного?
Или его подозрения – просто отзвук привитого в детстве недоверия к нелюдям?
Клеммен поднял амулет, позволил цепочке провиснуть – та стекла с мягким шорохом, словно струйка песка. Посмотрим-ка на неё… Клеммен положил цепочку под лампу, приблизил лупу и вновь покрылся холодным потом.
Каждое звено цепочки отнюдь не было гладким и ровным. Каждое звено представляло собой многократно перекрученная спираль. Каждый виток её, в свою очередь, был сложной спиралью. У Клеммена хватило остроты зрения увидеть, что на каждом едва различимом виточке очередной спирали просматриваются чётко отполированные треугольные грани.