Двое из будущего. 1901-...
Шрифт:
— А? — не выдержал Моллер.
— А техникой. Тракторами. Вы знаете, что это такое, нет? Хорошо. Куда как лучше будет крестьянам на общинном сходе решиться на обработку всех их земель трактором. Это и быстрее и качественнее, да и если прикинуть, то, наверное, даже получится что и дешевле. Если поделить услуги вспашки на всех, то не так уж и дорого должно выходить. Всяко лучше, чем потом отрабатывать кулаку. Так вот, еще раз возвращаясь к нашим фильмам. Нам с вами надо бы придумать, как лучше всего это организовать. Убедительно показать общинам, что для них же лучше будет, если они будут применять прогрессивные методы обработки земли. Например, для банального трехполья известного с древности, в деревнях землицы просто не хватает. Все поделили по кусочкам и никто о том чтобы оставить землю под пары
Они молчали. Мендельсон тот вообще пожал плечами и недоуменно сказал:
— Михаил Дмитриевич, а мне кажется, вы не к тем людям обращаетесь. Мы что? Мы не занимаемся крестьянским делом, и нам просто неведомо, что людей может привлечь. Трактора дело хорошее, но, вы уж меня извините, крестьян это не привлечет. Дорого для них будет, даже если в аренду им сдавать. Они, конечно, подивятся увиденному, поговорят меж собою, но останется все по-старому. Вы бы лучше к помещикам обратились. У них и земля есть и деньги, а желание, я думаю, появится. Не у всех, конечно же, но хоть у кого-то.
— Точно, помещики! — даже удивился Мишка. — А я как-то про них и забыл…. Те, что не сидят в долгах по уши, наверное, и вправду заинтересуются. Надо бы только им все грамотно преподнести.
— Вот-вот, — закивал Мендельсон, желая отвязаться от неудобной темы. — А вообще, Михаил Дмитриевич, пока наш государь сам не обратит внимание на эту проблему — все без толку. Только он один и может ее решить. Только его велением может быть изменена община и никак иначе.
— Да знаю я, — с кислой рожей ответил Мишка. — Но не решит наш император ничего, не сможет. Советники у него не семи пядей во лбу, не знают они проблемы. А если и знают, то доносят до Николая под другим соусом. Так что, хочешь не хочешь, а надо бы нам самим людей наставлять на путь истинный. Будем показывать им как правильно на земле работать, по-научному, глядишь кто-то из них и клюнет. Убедит свою общину, да и попробуют они так поработать. Будет успешный пример — мы об этом расскажем. Снимем отдельный короткий фильм и будем показывать перед сеансом. Ну, ты понимаешь, Вась, как это сделать, да? — обратился он ко мне устало. Я понимал, коротенькая документалка под нужным соусом перед фильмом будет очень хорошим вариантом. Ведь недаром в советское время так и прививали нужное мышление.
Кажется Мишка выдохся. Он обвел мужиков взглядом, ища поддержки, но не находил ее. И тут, решительно мотнув головой, возразил Мендельсон.
— Нет, Михаил Дмитриевич, это плохая идея. Она очень дорогая и, если уж вы решили за нее взяться, то могу уверенно предположить, что она себя не окупит. Крестьяне не будут рисковать и работать по-вашему. Они скорее по старинке, по-дедовски. Так надежнее. Да и денег на трактора надо немалые, где ж они их возьмут?
— Да нет же, — резко махнул рукой Мишка. — Вы меня не понимаете! Я не предлагаю ввязываться в это дело, я предлагаю просто показать! Визуально оформить идею и обыграть ее в фильме. Родить ее и показать людям. А там пусть сами решают, надо это им или нет. Я же просто прошу у вас придумать саму идею! И ничего более.
Мишка был убедителен. Хотя, я скорее полагаю, что свою роль сыграло начальственное положение. И мужики, натужно скрипя мозгами, включились в обсуждение. Ни шатко, ни валко было обдумано несколько идей, но все они в итоге упирались в стену крайней бедности самих крестьян, в их систему общины и в собственные скудные знания в этом вопросе. Минут через двадцать крайне непростого обсуждения Мендельсон в горячке воскликнул, указывая трясущимся пальцем на мою персону:
— А чего мы тут мозги ломаем? Вона, у Василь Иваныча тесть прямиком из самых что ни на есть настоящих крестьян в люди выбился. Пускай он и у него и спросит что им надо! В конце-то концов, чего мы тут мучаемся?!
И все хором посмотрели на меня.
— А и вправду, — задумчиво протянул Мишка. — Может, ты поговоришь с ним, а?
Я обвел взглядом мужиков. Разгоряченные мозговым штурмом, возбужденные и слегка усталые. Обсуждаемая тема оказалась настолько не из их области, что каждый желал как можно скорее
— Ну, ладно, поговорю, — пообещал я, пожав плечами. — Делов-то…. А вообще тебе, Мишка, надо бы обратиться в какой-нибудь университет, что занимается этим вопросом. У тебя язык подвешенный, ты с ними быстро сговоришься. Да и подскажут тебе там по-настоящему дельное, не то, что мы.
Мишка, почесав бритую щеку, согласился со мной:
— А что, тоже дело. Так даже лучше будет. Наверное…, - и поморщившись от морозного воздуха, выдохнул. — Ладно, думаю, что мы все уже обсудили. Предлагаю пойти в дом, а то что-то холодновато стало. Там наши женщины уже, наверное, нас заждались….
И мужики, облегченно выдохнув и повеселев, поднялись. Раскуренные сигары нашли свой последний приют в пепельнице, а золотой червонец, что гонял меж пальцев наш генеральный, утонул в бездонном кармане шубы. Хлопнув весело в ладоши, Яков вышел из беседки и первым пошел к дому, утягивая за собой остальных. Мы же с Мишкой, чуть задержались, подождали, когда святая троица отойдет подальше. И только тогда Мишка огорченно сказал мне:
— Блин, чуть не сболтнул. Случайно вышло. Хорошо, что никто не заметил.
Я, хлопнув его по плечу, сказал:
— На самом деле твою оговорку заметили все, только вида не подали.
— Вот как? — сокрушенно спросил Мишка. — А я-то думал…. Черт!
— М-да, неаккуратно получилось. Я еще удивляюсь, как Попов нас все еще не раскрыл. Хотя…, скорее всего он уже давно все понял, только пока сам не верит в свою версию. И только ждет подтверждений. И я не знаю, что случится, когда он их получит. Но рано или поздно это произойдет. И тогда нам надо быть готовыми.
— Думаешь? — с сомнением спросил Мишка.
— Почти уверен, — ответил я. — Он уже спрашивал у меня о нашей невероятной прозорливости. Я тогда ему что-то соврал, отшутился и он от меня отстал. Но, чувствую, ненадолго. Так что ты, Миха, поаккуратнее со словами, не ровен час припрет он нас к стенке. Как бы ни пришлось раскрываться.
Мишка расстроился. Это было видно — поджал недовольно губы, задумчиво склонил голову. Сделал шаг в сторону дома и, вдруг решив что-то для себя, задумчиво сказал:
— Нам с тобой надо еще раз обдумать нашу легенду. Она у нас ни к черту….
Глава 8
Потихоньку минули Рождество и Новый, тысяча девятьсот второй год. Празднования прошли без происшествий, мы особо не чудили и потому в газетах о нас не написали. Ну и ладно, восполняя этот пробел, я сам о себе напомнил общественности — выкатил очередную статью от Жириновского, где он предсказывал будущую неудачную войну с Японией. Поныл в газете я знатно, раскритиковал нашу едва ворочающуюся бюрократию, крайне плохую подготовленность армии и флота к конфликту и никуда не годное шапкозакидательское настроение широчайших масс. От самого последнего дворника, до Императора только и твердили, что Япония с Российской Империей тягаться не в силах — только пупок надорвет. И почти все сравнивали военную мощь японцев с необразованными африканцами, бегающими по саваннам и джунглям с луком и стрелами. Понятно, что после моей статьи появилось с десяток гневных мелких публикаций, в которых Владимира Вольфовича обвиняли в непатриотичности, трусости и вообще в предательстве. Маринка, правившая до этого мои рукописи, после прочтения подобных крикунов-патриотов, долго на них ругалась и метала гневные молнии и отчего-то жалела меня. Видимо думала, что я впаду из-за этих недальновидных идиотов в глубокую депрессию. Глупая, знала бы чего я добиваюсь, чего хочу от общества, то не жалела бы меня, а совсем наоборот, посмеялась бы вместе со мною над близорукостью газетных писак. И помогла бы мне составлять язвительные статьи, обличающие нашу неповоротливость. А вообще, если говорить честно, она не очень-то разделяла мои мысли по поводу предстоящей войны, не верила в наше поражение и даже пыталась со мною спорить, но, увидев мое непреклонное убеждение, отступила и как настоящая супруга приняла мою сторону. И пусть она со мною не во всем согласна, и часто по вечерам со мною спорила, но для посторонних людей она была моим надежным тылом, который всегда меня прикроет. Настоящая жена!