Двое против всех
Шрифт:
– Ты поставила на того метиса?
– Рекс с трудом подчинил себе голос. От мягкого прикосновения тело на секунду сковал паралич.
– Увы, - вздохнула Мэрилин. Ее ладонь легла на его напряженное плечо и медленно заскользила вверх, стирая капли воды.
– Из-за тебя я потеряла полтинник.
В голосе женщины слышался мягкий упрёк.
Рейдер осторожно высвободился, положил пистолет на шкафчик и взял со скамьи деньги, после чего вытянул из тощей пачки сотенную купюру:
– Возмещаю с процентами.
Гостья выдернула банкноту
– Мне всегда везет в азартные игры. Всегда.
– Ты сегодня сделала неудачную ставку, - напомнил ей Рекс, наконец-то, оборачивая бёдра полотенцем.
– Ага, - она обвила его шею руками, словно давая понять, что полотенце - весьма слабая защита.
– Во-первых, я соврала. Твоя победа принесла мне три сотни. И только что ещё одну сверху. Во-вторых, меня вообще не должно было сегодня здесь быть. Но я здесь. С четырьмя сотнями навара.
– Хм, - сказал задумчиво рейдер и, наконец, притянул собеседницу к себе. В конце концов, у него была не такая могучая сила воли, чтобы и дальше держать дистанцию.
– А я раньше за собой такого не замечал...
– Какого "такого"?
– Везения в азартные игры.
– А тебе повезло?
– удивилась женщина.
– Ну да. Исходя из твоих слов.
– Ты потерял стольник, - сказала она со снисходительной улыбкой.
– Я ставил жизнь, а получил девять сотен, - он подмигнул.
– А теперь пришла ты и у меня есть, что прогулять и с кем. Подскажешь подходящее место?
Мэрилин рассмеялась.
– С чего ты взял, что я соглашусь?
– у нее в глазах прыгали бесенята.
Вопрос был с подвохом. С очень большим подвохом.
Рекс смотрел на неё и не верил, что это всё на самом деле. Ведь три года не видел. По ночам снилась. С одной из подружек разбежался, потому что не тем именем назвал. И вдруг - вот она. Такая же, как тогда. Ослепительно красивая, настоящая. Но если он сейчас ляпнет какую-нибудь глупость, то останется для неё не более чем "очаровательным недоразумением, которое очень хочется потискать". Приветом из прошлого.
Он облажается, она посмеется, они еще немного поболтают, а потом она развернется и уйдет. На этот раз навсегда. Надо срочно сказать что-то убедительное. Что-то, что её заинтересует. Дать какой-то ответ! Прямо сейчас! А у него шумело в голове, и пульс не унимался. То ли не отпускал недавний бой - рёв толпы и запах крови, - то ли мешали сосредоточиться близость женского тела и тонкий аромат духов.
Рекс никак не мог взять себя в руки. Чёрт! А потом вдруг неожиданно понял: она ведь это нарочно. Специально путает его. Проверяет, будто партнера по спаррингу: держит ли удар, способен ли дать отпор? Видит же, как он реагирует. Да и чувствует, чего уж там... Вот и использует то оружие, которым владеет, чтобы понять: перед ней прежний Рекс Додсон - развлечение на пару дней - или новый, которого уже можно оставить надолго?
И вот, в отчаянной попытке вернуть себе способность соображать, Рекс внезапно подумал: а что в этом случае сказал бы Винсент? Он-то бы уж точно не срезался.
– Итак, - вкрадчиво протянула Мэрилин, перебирая влажные волосы собеседника, - с чего бы мне соглашаться?
Ответ пришел сам собой:
– С того, что если откажешься, то никогда не узнаешь, можно ли теперь со мной вести дела.
Собеседница чуть отстранилась.
Она смотрела пристально, без улыбки, но было во взгляде и лице что-то такое... Рекс любовался.
– Хороший аргумент, очень хороший...
– похвалила Мэрилин, после чего высвободилась и... направилась к выходу.
Рейдер смотрел, как она уходит, и готов был взвыть. У двери гостья на секунду задержалась, с тихим шелестом повернула ключ в замке, но потом все-таки обернулась к мужчине. Она теперь стояла в точности как тогда, когда он вышел из душевой: слегка опираясь спиной о косяк. И разглядывала его. Внимательно, изучающе.
Рекс помнил: рожа должна быть каменной. В конце концов, сейчас от него уходит всего лишь одна конкретная женщина, а не все женщины мира. Значит, переживет. Поэтому он спокойно смотрел на нее, ожидая на прощание каких-то слов. Но внутри все будто завязывалось в узел.
Однако Мэрилин будничным голосом сообщила:
– Я заперла дверь. Не стой с такой мрачной мордой.
Скрывать радость он ещё, видимо, умел не очень хорошо. Потому что гостья довольно рассмеялась.
* * *
Диего с Итой вышли на улицу. Солнце хоть уже и не стояло в зените, но жгло по-прежнему немилосердно. Растрескавшийся, лежащий плешинами асфальт плавился от зноя и проминался под ногами. Сразу стало тошно, как в аду на сковородке, будто и не сидели в тени, и не пили холодного.
К слову о холодном, Барыгу Джо, конечно, за дело прозвали Барыгой. Драл он с посетителей такие бабки, словно покупал свое пиво у корпов, а не вёз всего сорок километров. Правда, пиво было лучшим в этой части сектора. Но Ита за всё время выпила хорошо, если полстакана, а к загрызи вообще не притронулась.
Ну и сам Диего, естественно, рядом с ней не стал наливаться, ограничился двумя кружками. Так что деньги в карманах внезапно остались, хоть Пять Ран заплатил и за себя, и за гостью.
Да уж, алкоголь в ненадежной компании его новая знакомая не очень жаловала (пусть даже и проверила каким-то зондом, вытащенным из рукава). Зато отлично умела слушать и задавать наводящие вопросы. Пару раз Диего едва успевал прикусить язык, чтобы не выболтать что-то, о чём лучше промолчать. Но самое досадное - похоже, собеседница заметила и запомнила эти моменты.
Они отошли от кабака на десяток шагов - не больше, когда порыв раскаленного ветра ударил в лицо и на секунду поднял полы Итиной ветровки.