Двое среди людей
Шрифт:
— …Да-а, значит, вонзил я два стакана и пошел. А с деньгами — беда-а!
— С деньгами ничего, — перебила я. — Без денег — беда. Вот вы бы пили поменьше — и беды бы не было.
— Не-могу, — он жалобно смотрел на меня круглыми глазами, а толстые щеки мелко дрожали, — Это как болезнь у меня. Всю свою жизнь через это могу погубить. И жена из-за этого ушла. Тут все как раз и началось.
— Вот давайте с этого момента и начнем. Значит, восемнадцатого числа вы возвращались от своей жены из Советска?
— Так точно. Из Советска
— Много выпили?
Он застенчиво посмотрел в сторону:
— В лоскуты. Ни копеечки не осталось. Хорошо, билет вперед купил, а то и не знаю, как бы уехал. В общем, как сел в поезд — не помню. Только проснулся, пошарил в карманах — пусто, голова трещит с опохмелюги, курить охота и красненького хорошо бы маленько — поправиться. Только денег, конечно, ни шиша. Я ведь все по правде говорю, как было, вы же сами просили, так ведь?
— Ну-ну, рассказывайте дальше.
— Да-а… Вышел я, значит, в тамбур, смотрю, двое парнишек стоят курят. Ну, стрельнул я у них сигаретку, покурил, вроде полегчало. Разговорились. Они, значит, в Одессу едут отдыхать — отпуск у них. И Москву хотят посмотреть. Ребятки вежливые такие. Ну, я им и предложил пожить пока здесь, у меня, — им хорошо, и мне компания. Они согласились. Вот и все.
— Нет, не все. Расскажите, что было дальше.
— Дальше? А дальше сошли мы с поезда, купили бутылку и поехали сюда.
— Кто купил бутылку?
— Ребятчки, ребятчки купили.
— А кто предложил купить?
Баулин замялся:
— Ну, как кто? Вместе предложили. За знакомство-то надо было дернуть? Вот и взяли пузырек беленькой…
— Так. Значит, знакомство состоялось. Кто же были ваши новые знакомые?
— Я ж говорю — ребятчки из Литвы. Одного Володя зовут, а другого — Альбинас.
— Что вам еще о них известно? Фамилии? Место жительства? Чем занимаются?
Баулин напряженно думал, долго думал, потом сказал:
— Да-а… Из Литвы они… Володя и Альбинас. Да-а… А больше я не знаю.
— Немного вы знаете, прямо скажем.
— А зачем мне, товарищ следователь, посудите сами. Я же не участковый, что мне узнавать про них?
— Ну ладно. Дальше.
— Дальше? Ладно, — невольно передразнил меня Баулин. — Выпили мы, значит, закусили. Сало у ребятчек было хорошее. Шпиг настоящий — закусочка лучше не придумаешь. Поздно уже было, они и легли спать. Да-а, спать легли. А я к старикам своим ушел — спать-то мне здесь негде — и утром вернулся.
— Это было уже девятнадцатого. Так?
— Ага, ага. Бутылочку взяли…
— И что?
— Что — что? Выпили. Потом пошли в парк, гуляли.
— Не пили больше?
— Пили, — грустно кивнул Баулин. — Взяли бутылку и еще маленькую, пришли во двор и с соседями выпили.
— На чьи деньги купили водку?
— На их. То есть на мои.
— Так на их или на ваши?
— Я и говорю: на мои.
— А деньги отдали?
— Не. Пока не отдавал. Получки у меня еще не было.
— А деньги за жилье вы с ребят этих брали?
— Зачем? — обиженно приподнялся Баулин. — Я ведь их не из корысти пустил, а так, по доброте душевной.
«Убила бы я тебя за доброту твою душевную, алкоголик несчастный», — подумала я со злостью и сказала:
— Ну, добрались мы, наконец, до двадцатого июня. Что было в этот день?
— Вчера, значит? Да-да… Зашел я к себе, ну, договорились с ребятами.
— О чем?
— О чем, о чем? Выпить. Купили портвею две бутылочки, зашли к Кольке Гусеву, выпили. Потом скинулись, еще две бутылочки красненького взяли. У меня в комнате и выпили. Потом я собрал пустые бутылки, пошел в магазин, сдал их и сообразил на троих. Потом еще с кем-то выпил, а потом домой ушел — спать. А ребятчек, как ушел часов в восемь, так более не видел.
В углу, под стулом, валялся грязный рюкзак.
Я спросила Баулина:
— Это чей мешок?
Он долго смотрел на него, будто припоминая что-то, потом важно сказал:
— Не мой. Чей — не знаю, врать не буду, но не мой. Это точно.
— Может быть, это ребята оставили рюкзак?
— Ребятчки? А че? А че? Может. Может, и ребятчки оставили…
Я достала из-под стула рюкзак, отстегнула ремешок. В мешке лежали грязная рубаха, майка, газета из города Паневежиса за 16 июня и фотоаппарат «Зоркий». Вошел Саша, который рядом в комнате допрашивал Гусева, соседа и собутыльника Баулина.
— Саша, по-видимому, фотоаппарат принадлежит этим парням. Его надо как можно быстрее отправить в НТО и проявить пленку. На ней могут оказаться самые неожиданные и весьма полезные нам кадры.
Оперативник кивнул:
— Допускаю. Кстати, я связался с пятым таксопарком. Машина 52–51 из рейса не возвращалась.
— Слушайте, Саша, у меня есть идея. Пока суд да дело, поезжайте на Петровку, тридцать восемь и свяжитесь с Министерством внутренних дел Литвы. Надо выяснить через уголовный розыск, нет ли сведений об исчезновении двух парней шестнадцати-семнадцати лет. Предположительнее всего — из Паневежиса…
Сводка-ориентировка
«21 июня в 0 часов 43 минуты в Москве на Трудовой улице, дом семь двое неизвестных нанесли смертельное ножевое ранение в спину шоферу пятого таксомоторного парка Попову Константину Михайловичу, сели в его автомашину ММТ 52–51 («Волга» бежевого цвета) и скрылись. Пострадавший вышел на Большую Андроньевскую улицу и у дома № 23 скончался.
В совершении убийства подозреваются приезжие из города Паневежиса Литовской ССР по имени Альбинас и Владимир, в возрасте 17–18 лет.
…Принять меры к обнаружению автомашины и задержанию преступников. Розыск ведет 33-е отделение милиции города Москвы…»