Двое в одних штанах
Шрифт:
Офис, в который всем телом стремился Дима, хоть и был из того же инкубаторского выводка, имел, тем не менее, некие индивидуальные черты. Последние нововведения Босса захватили и сферу дизайна. Свои идеи он позаимствовал в каком-то американском фильме, повествующем о неожиданном взлете захудалой фирмы. Поэтому сидели теперь сотрудники в одном огромном общем зале, отгороженные друг от друга перегородками матового стекла, дающими не столько ощущение отдельного существования, сколько порождая мысль о том, что за тобой подсматривают. Это побуждало к изворотливости – для продолжения занятий, не столь насущных для нужд фирмы, сколько для самого себя. Так, при определенной доле умения, можно было часами рыскать по
Боссу эти перегородки казались весьма функциональным нововведением: они разграничивали отделы, позволяли перегруппировывать работников, создавать или расформировывать группы и подразделения, не тратя времени и средств на подготовку и создание новых помещений, а лишь переставляя подвижные стенки. Такое новшество, по мысли Босса, сплачивало работников, объединенных общей задачей, позволяя им чувствовать локоть друг друга (это уже и в прямом смысле слова), создавало все условия для скорейшей и успешнейшей реализации текущих проектов. При этом одни группы и отделы не мешали своими переговорами и активным трудом другим группам и отделам, занятым тем же, но за означенными перегородками.
Топ-менеджеры и руководители имели, конечно, свои кабинеты. А всякие выдвиженцы или новые назначенцы, еще не вполне проявившие и зарекомендовавшие себя, типа Димы, считались не заслужившими пока отдельного кабинета. Зато получали персональные стеклянные закутки, территориально приближенные к руководимой ими группе товарищей.
Конечно, за таким хозяйством нужен глаз да глаз. Глазами являлись офис-менеджеры, усилия которых сосредотачивались на том, чтобы эффективность и производительность были наибольшими, а потери времени – наименьшими. «Глаза» Босса были настоящими цепными псами, ибо стараниями их руководила не столько забота о процветании фирмы, сколько радение о собственном благополучии, приобретаемом путем продвижения вверх по карьерной лестнице. Эти обстоятельства развивали в них все качества, присущие подобным животным: острое зрение, чуткий слух, прекрасный нюх, злобные зубы, быстрые лапы…
И все же никто из них не мог сравниться с Тамарой Ивановной. По должности она являлась секретарем Босса, но на самом деле выполняемые ею функции были намного обширнее, сложнее и тоньше. Она не сидела в «предбаннике» у Босса, как большинство секретарей; ее стол располагался в общем помещении, у самых дверей, ведущих в кабинет начальства. Таким образом, ее взору было открыто все поле действий. Ничто не могло от нее утаиться, никто не мог надеяться, что вышел из-под ее неусыпного контроля. И это только утраивало силы служащих в борьбе за свое личное время внутри рабочего, становилось темой особых фирменных шуток и предметом гордости удальцов, добившихся маленьких побед, которые вели к персональному процветанию.
Тут придется признать, что описание получилось несколько предвзятым. Сотрудники фирмы, видимо, все-таки небезуспешно роились вокруг важного и нужного дела, создавая действительно конкурентоспособные продукты и услуги, поскольку компания чем дальше, тем больше процветала, расширялась, укрупнялась и множилась. И уже принюхивался к ней хищный иностранный нос, подумывая – а не вложить ли денюжки в столь стремительно развивающееся дело.
Итак, время шло к блаженному обеденному часу. – Всем привет! – как можно более радостно воскликнул Дима, вбежав в офис в распахнутом плаще и сбитом набок галстуке, стараясь показать, что и его рабочий день уже продолжается и лишь серьезные заботы не позволили ему с самого утра присоединиться к трудившимся здесь коллегам. Димино появление вызывало у присутствующих лишь слабое оживление. Если бы они увидели его в таком виде впервые – тогда дело другое. А так – всего только лишний повод перекинуться словцом с соседом. Женщины постарше, сурово кивнув ему, глянули затем друг на друга и укоризненно покачали головами; девушки слегка перешепнулись, мужчины понимающе подмигнули и, радостно осклабившись его принадлежности к их тайному мужскому братству, показали исподтишка большой палец. Краем глаза Дима видел это шебуршение и, хоть ему было совсем не до того, сделал для себя кое-какие заметки. Он старался держаться, несмотря на свое тяжелое состояние, вымученно улыбался и невпопад кивал на приветствия.
– Держись, – понимающе подмигнул Смирнов, не дурак выпить и ходок.
Такая поддержка уже неприятна. Но не слишком тихий шепот офисных красавиц был еще откровеннее:
– Уже второй раз на этой неделе… – Ага… Если не считать того раза, когда…
– Да ему в последнее время прямо вожжа под хвост попала. Просто с жиру бесится. – Я бы не отказалась с ним побеситься! – Помечтай…
– Красавчика уже прибрали к рукам.
– Вот именно! Благодаря этой своей фифочке он скоро так взлетит… Тебе и на цыпочках не дотянуться…
Неутешительный вывод напрашивался сам собой: с тех пор как он стал главным менеджером отдела и получил свой личный закуток, любви к нему у служащих поубавилось. По крайней мере, такого количества кислых мин раньше он при своем появлении в офисе не замечал.
Противно еще и то, что все откуда-то знали о его связи с Леночкой. И о том, кто такая Леночка, что, кстати, странно, ведь сам-то он совсем недавно даже не подозревал о ее существовании. Просто удивительно – она ни с кем из сотрудников не общалась. Правда, отнюдь не скрывала степень близости их отношений и высокую заинтересованность в его персоне. Но они-то как узнали?
Вообще, как народонаселение узнает новости, которые ему никогда не сообщали? С невероятной достоверностью вам растолкуют об отставках и назначениях на самом верху власти еще до того, как они произойдут.
На вопрос, откуда это известно, ответят не задумываясь: «Так все уже знают». Этот же источник назовут и при рассказе о событиях из жизни звезд, собственного руководства и соседей по даче: кто что подарил, кто у кого родился, кто сколько заработал и где дебоширил. Поразительная осведомленность проистекает будто из воздуха и по причине своей исключительной важности питает умы и услаждает души.
В принципе, ему наплевать, что говорят и думают о нем люди. Он крепко стоит на собственных ногах и не желает, чтобы ему навязывали мерзопакостное чувство, будто он стал человеком, строящим свою карьеру в постели. Одни осуждают, другие завидуют, третьи считают счастливчиком. И, кажется, каждый хотел бы оказаться на его месте. Эти мелкие крысячьи телодвижения вокруг вызывают ощущение нечистоплотности, сильно нагнетая нервозность, и без того одолевшую. Потому что он все время теперь опаздывает и ничего не успевает.
Ох уж эти святоши с праведными взглядами и постными лицами, держащие себя в рамках и живущие по нормам. Выпади случай им, они не преминули бы ухватиться за него мертвой хваткой, умело сохраняя все то же выражение благолепия на лице.
Дима старался не смотреть в ту сторону, где за своим столом незыблемой скалой возвышалась Тамара Ивановна. Конечно, она его давно уже заметила. И стоит ли надеяться, что можно проскользнуть к своему месту, минуя ее… А надо. Очень надо. Потому что, если сейчас не глотнуть чего-нибудь – все, кранты.