Двое
Шрифт:
На другой день он привычно проснулся рано и вскочил, но тут же вспомнил, что спешить ему некуда. На работу он больше не пойдет - это он решил накануне. Чего ради он столько лет таскался на службу? Никто ж не заставляет. Деньги есть, и можно пока просто жить и ни о чем не думать. Меньше всего он хотел теперь о чем-нибудь думать. Он свободен и ничего никому не должен. Можно пойти куда угодно, а можно остаться дома. Но нет, дома слишком тоскливо. Лучше он поедет в город. Пройдется по магазинам. Сходит в парк. Зайдет в Долину Иллюзий... А потом поедет в гости к Мирославе. Он сразу повеселел, принялся насвистывать. Направился в душ, по привычке торопясь, забыв, что спешить ему теперь некуда...
А вечером, испытывая непонятное волнение, подходил к знакомому дому. Смотрел на сверкающие золотыми бликами стекла, пытаясь найти ее окно. Он провел весь день на ногах и чувствовал теперь усталость. Хотелось присесть где-нибудь, закрыть глаза и
Виктор стал приходить к женщине каждый вечер. Днем валялся дома на кровати - листал журналы или смотрел какой-нибудь фильм, гулял по улицам, останавливаясь и подолгу рассматривая громадные стеклянные витражи на зданиях, или сидел в парке на скамейке, вдыхая всей грудью аромат оттаявшей земли, щурился на солнце, следил за редкими облачками на удивительно чистом небе, закрыв глаза, наслаждался покоем и теплом. И мысли в такие минуты и часы текли вяло, подобно сонному ручейку, влекущему свои воды куда-то вдаль, который перекатывает по песчаному дну мелкие камешки и колышет траву, плавно сгибая и разгибая ее длинные гибкие стебли... И было так хорошо ни о чем не думать и не беспокоиться, зная, что вечером, ровно в пять часов он войдет в огромный современный дом и поднимется на лифте на семнадцатый этаж, где будет ждать его и будет ему рада удивительная женщина с искренним лицом и распахнутыми навстречу всему миру глазами. И Виктор невольно заражался этой искренностью и удивленностью.
Через две недели они опять поехали за город. Сидели возле костра, глядели на огонь, говорили о чем-то, затем уходили в степь, чтобы смотреть на звезды. И снова, как и в первый раз, Виктор испытывал неуверенность и головокружение, глядя в черную бездну над головой, с рассредоточенной во всей ее глубине сверкающей пылью. И странно волновалась грудь, лезли в голову разные мысли... А Мирослава держала его за руку, как бы успокаивая, как бы говоря: Ничего. Все нормально. Я с вами! И ее мягкие, и в то же время, сильные пальцы, ее присутствие вызывали в нем такие чувства, что он должен был закрывать глаза и глубоко дышать, пытаясь вспомнить - где он и кто он. А Мирослава стояла рядом и говорила о звездах, о вечном космическом холоде и о людях, затерянных в глубинах пространств и влекомых в безбрежные дали среди одиноких пылающих Солнц. Виктор плохо ее понимал, но чувствовал, что это хорошо, ощущал добро, исходящее от нее, и снова и снова смотрел на звезды, и все глубже проникался каким-то новым, непривычным сознанием.
Потом они шли ранним утром по городу и снова Виктор всматривался в неподвижные громады; снова ярко светило солнце, и все казалось нереальным, ненастоящим... Опять он долго приходил в себя и оглядывался изумленно, словно все предметы вокруг заменили, и принесли вместо них другие - почти такие же, но не совсем. Он старался уловить эту разницу, и не мог.
Однажды, когда он вечером начал собираться, Мирослава остановила его.
– Зачем вы поедете, ведь поздно! Можно здесь переночевать, места хватит.Подняв брови, она смотрела на него, словно удивляясь его желанию поехать домой, словно он сам должен был понять глупость такого своего намерения, и словно он вынудил ее сказать то, что и так было очевидно. Виктор стоял и не знал, что ответить. Ему такое и в голову не приходило - остаться! Зачем? А с другой стороны: почему - нет? Почему он должен обязательно ехать домой и быть там один? Такая простая мысль впервые пришла ему в голову, и он удивился ее простоте. Действительно - не было никаких причин ночевать обязательно дома. И тем не менее его тянет домой, словно он поклялся когда-то кому-то ночевать всегда дома.
– Будете спать на полу. Ничего с вами не случится. Мне бабушка говорила, что раньше люди спали на полу, и я сама, когда была маленькая, тоже спала на полу, я и сейчас иногда сплю...
Виктор переступил с ноги на ногу.
– А хотите, я лягу на пол, а вы ляжете на кровать!
– Да нет, уж лучше я на полу,- ответил Виктор.
В ту ночь они мало спали. Как-то так вышло, что сначала Мирослава стала рассказывать про себя, про свою бабушку, как они раньше жили, как ездили за город и сидели у костра, пекли картошку. Бабушка рассказывала, как жили раньше люди и вспоминала разные грустные стихи; и прочитала стихотворение, которое ей особенно запомнилось:
Незабудочка цветочек,
Не забудь меня, дружочек!
Если ты меня забудешь,
То навек несчастным будешь!
Виктор спросил
С этого дня Виктор каждую ночь стал оставаться у Мирославы. Это казалось им естественным и не вызывало никаких вопросов. Просто он приходил вечером, и Мирослава неизменно радовалась его приходу и заранее стелила ему на полу матрас, как бы подразумевая, что он, конечно, останется в этот раз у нее. Изредка он заглядывал к себе домой, но не мог высидеть долго, и быстро собирался и уходил, захватив с собой какую-нибудь полезную вещь вроде махрового полотенца или любимых тапочек. Почти каждую субботу ездили они за город, и Виктору уже нравились эти поездки, он сам принимал активное участие в их подготовке: покупал дрова, дающие особенно яркое и красивое пламя, готовил продукты и, однажды, приобрел в антикварном магазине подзорную трубу, увеличивающую силу зрения и приближающую далекие звезды.
Так прошло лето. Пролетело незаметно три месяца, как один долгий-долгий день, как один нескончаемый летний вечер у раскрытого окна, как ночь, навсегда укрывшая Землю своим черным покрывалом. И наступил Сентябрь.
Однажды Виктор приехал к Мирославе позже обычного. Солнце уже садилось, и улица, загороженная домами, погружалась во тьму. Тянуло свежестью, всё говорило о приближении осени. Он открыл дверь своим ключом и вошел в темную и непривычно тихую прихожую... Часы показывали половину восьмого. В квартире никого не было. Это казалось удивительным. Мирослава никогда не опаздывала! Не было случая, чтобы она пришла позднее шести часов. Недоумевая, Виктор разулся и прошел в комнату. И комната стала какой-то не такой, сразу вдруг опустела, поблекла и выцвела. Вещи глядели сиротливо. Потоптавшись, Виктор решил приготовить ужин. Мирослава придет, они вместе поужинают, потом она расскажет, почему задержалась. Он прошел на кухню, открыл холодильник. И все-таки странно - почему ее так долго нет?..
Утром он проснулся по сигналу таймера и сразу вспомнил вчерашний вечер, гнетущую тишину, тоску ожидания. Рывком поднялся и посмотрел на кровать может быть, Мирослава пришла ночью и спит теперь... Но нет. Кровать стояла нетронутая.
Наспех позавтракав, Виктор оделся и вышел на улицу.
А вчером поднимался пешком на семнадцатый этаж, представляя, как Мирослава встретит его, как рассмеется, увидев расстроенное лицо и, втянув за руку внутрь, скажет: Представляете, что со мной вчера было!.. И начнет рассказывать про забавный случай, случившийся с ней накануне... Виктор непроизвольно улыбался и ускорял шаги.