Двое
Шрифт:
Я все это время настаивала, что мальчики должны быть в центре внимания. Я предложила, чтобы они пригласили своих друзей, чтобы они стояли с нами, когда мы будем говорить клятвы. Чтобы они надели синие льняные костюмы, похожие на папин. Если я все это скажу ей, это прозвучит как будто я оправдываюсь. Моя искренность будет звучать неестественно. Я просто говорю: – Очень важно, чтобы они были большой частью праздника, чтобы они знали, что мы все заодно. Я с радостью разделю с мальчиками восторги гостей.
К счастью, в тот момент, прежде чем разговор накалится, Фиона крикнула мне снизу лестницы, что машина уже ждет нас. Если
– Ты же не хочешь, чтобы Марк решил, что ты передумала, – кричит она.
Наша свадьба – веселое, хаотичное, пьяное и полное детей событие. Она проносится быстро: череда ярких картинок, звон бокалов, широких, искренних улыбок. Я ожидала, что буду громче всех охать и ахать над мальчиками, но на деле, когда я увидела их втроем, ожидающих меня у алтаря, меня захлестнула эмоция посильнее умиления. Я расплакалась. Крупные, неконтролируемые слезы счастья скатывались по моему лицу, размыв макияж, но осчастливив Марка. Когда я дошла до алтаря, мне едва удалось с запинанием проговорить клятвы, так я была потрясена. Так чертовски счастлива!
Наши гости выглядели элегантно и радостно, все до последнего. Я пригласила друзей, нескольких коллег, одного или двух маминых друзей и их семьи. Естественно, Фиона была подружкой невесты. Марк пригласил в два раза больше людей, чем я, совсем не обращая внимания на традиции, диктующие, чтобы вторая свадьба была меньше, спокойнее. Он пригласил всех своих родственников и друзей. Я пытаюсь не думать, сколько из гостей на моей свадьбе были друзьями Фрэнсис. По правде говоря, невозможно определить, потому что все рады за нас, за него. Я купаюсь в комплиментах и поздравлениях. Если люди про себя думают, что Марку рановато жениться меньше чем через год после смерти жены, у них хватает такта это не озвучивать.
После церемонии, когда мы толпимся счастливыми группками и я с трудом удерживаю свой вес пятками, чтобы каблуки не погрузились в траву, я стою с Фионой, умиротворенная, довольная. Я провожу взглядом по сцене празднования и пытаюсь запечатлеть ее в памяти. Весь день я сознательно пыталась удерживать ценные моменты: выражение лица Марка, когда он увидел меня идущей к алтарю, регулярно прорывающийся сквозь разговоры смех мальчиков – мой слух теперь привык к этому звуку, я могу различить их смех среди других детей – красивые букеты повсюду, наполняющие воздух пьянящим, дурманящим запахом, пузырьки шампанского на языке, хотя мне даже не нужен алкоголь, я уже опьянела от удовольствия. Горячая маленькая ладошка Себа была крепко зажата в моей руке большую часть дня, но он ускользает от меня, радостно бросившись к Оли и другим детям, столпившимся у стола с капкейками.
На меня сыпятся коплименты от моих друзей, непринужденные, потому что они ощущают себя достаточно свободно, чтобы вклиниться в самые интимные отношения и высказать свое суждение: «Ты хорошо справилась!» Коллеги с добрыми намерениями добавляют: «Он один из хороших парней!» Он нравится, популярен. Чрезвычайно. С тех пор, как я начала с ним встречаться, меня немного ошеломляла постоянная волна похвалы, которую он заслуживал. До него я в основном встречалась с мужчинами, которых окружающие редко одобряли, не говоря уж о том, чтобы ими восхищаться.
Он вызывает восхищение, с этим сложно спорить. Я начала шутить, что хоть я нравлюсь людям – на самом деле они могут даже думать, что я очень
– Так хорошо, что погода ничего не испортила! – говорит Фиона.
– Согласна, – я качаю головой.
– Что?
– Ничего.
– Что?
Она слишком хорошо меня знает.
– Ладно, это безумие, но ты знаешь, как моя мать может меня задеть?
– Что она опять сказала?
– Ничего. Ну, ничего нового. Просто, когда я увидела погоду сегодня утром, я не смогла не задуматься на мгновение, если Бог существует, то есть ли шанс, что он немного обижен на меня, ощущает мое пренебрежительное отношение?
– Потому что ты не вышла замуж в церкви? – я слышу изумление в голосе Фионы. Оно помогает. Ее смех надо мной разоблачает суть моего глупого суеверия. Страх.
Я позволяю себе улыбнуться.
– Полагаю, он не сильно обижен. Он не наслал чуму и мор, просто серое небо и немного дождика ранним утром.
– Ага, это довольно слабо для оскорбленного Всевышнего. Может, это Фрэнсис демонстрирует недовольство, – подшучивает Фиона, игриво ткнув меня под ребра. – Она в раю, смотрит на тебя и бесится, что ты въехала к ее муженьку и детишкам, в ее дом так быстро, – Фиона, не имеющая в голове ни крупицы религиозной веры, смеется, говоря это. Она ласково сжимает мне плечо, показывая, что она безобидно шутит.
Я вздрагиваю. На улице прохладно, а мое легкое, тонкое платье было сшито и выбрано для более солнечного дня.
– Глянь, ты дрожишь! Она только что прошлась по твоей могиле, – Фиона хохочет над собственной шуткой. Я люблю ее, но мы не слишком похожи. Я осторожная и добрая. Или, по крайней мере, пытаюсь таковой быть. Она дикая, веселая и часто принимает плохие решения. Это одна из причин, почему я ее люблю. С моей стороны неразумно ощущать дискомфорт. Секунду назад непочтительность Фионы меня успокаивала. Она не виновата, что всегда заводит все слишком далеко, и она только что переступила границу бестактности, безвкусицы. Фиона всегда во всем видит только шутку, удовольствие. Она замечает тревогу на моем лице и смягчается.
– Серьезно, Ли, расслабься. Плохая погода – это грустно, но мы живем в Англии, дерьмовая погода здесь не сюрприз или наказание.
Я киваю, зарываясь носом в свой букет. Я хочу, чтобы меня охватил чистый, насыщенный запах роз.
– Ты же знаешь, что, если бы жизнь после смерти существовала – а ее не существует, – Фиона пренебрежительно закатывает глаза, – но если бы существовала, и Фрэнсис смотрела бы на тебя сверху, она бы точно была довольна, что ее сыновья нашли новую маму, которая их любит.