Двор чудес
Шрифт:
— Смилуйтесь! Пощадите! — хрипел несчастный.
Но тут к виселице прорвалась сотня женщин с воплями:
— Ему не смертью храбрых умирать!
Они схватили бывшего короля Арго и потащили куда-то в один из самых темных закоулков Двора чудес.
Какое же примитивное, грубое, безрассудное правосудие сотворили эти эвмениды с развевающимися волосами, бесстыдно обнаженными грудями — мерзкие, но прекрасные?
Послышались крики ужаса Трико и вопли бешенства женщин.
Потом голос короля Арго замолк, как будто потух.
А через несколько мгновений с полдюжины окровавленных женщин принялись выкидывать части растерзанного трупа.
Четвертовали они его? Разорвали на части, подобно коням, подгоняемым кнутом палача? Разрубили? Толком так никто и не знает.
Один из воров, жуткий с виду, огромный, похожий на древнего циклопа, тем более что он был одноглаз, спокойно подошел к виселице.
Звали его Ноэль Кривой.
Рядом с виселицей был установлен воровской штандарт — пика, на которую насаживали кусок какой-нибудь падали: конины или собачины.
Ноэль Кривой вырвал пику, снял насаженный на нее кусок мяса, посадил на его место то, что держал под плащом, и поставил штандарт на место.
Страшный яростный клич воровского народа приветствовал новый штандарт. Ведь это была голова Трико — короля Арго.
Рагастен побледнел.
— Уже половина двенадцатого, — сказал он. — Уходите, пора.
Манфред покачал головой:
— Нет, я буду здесь.
— Но сейчас сюда нагрянет великий прево со всей своей силой!
— Потому-то я здесь и буду.
— Что же, вы и впрямь из этих? Вы тоже вор?
— Я не вор, — хладнокровно ответил Манфред, — но воспитан среди этих бедняг. В их глазах я никогда не видел ничего, кроме сочувствия, а их жестокие руки, когда я был мал, привыкли ласкать меня…
— Говорите! Говорите дальше! — взволнованно воскликнул Рагастен.
— Это несчастные люди, — продолжал юноша, — и я люблю их, как любили они меня. Сегодня я им нужен. Если надо — умру вместе с ними. Спасибо, сударь, что предупредили… Я вдвойне вам обязан, если это возможно… но я буду здесь.
— Тогда и я тоже, — сказал Рагастен.
Манфред так и вскрикнул от радости:
— С такой шпагой, как ваша, мы не пропадем!
Он подозвал Лантене.
— Брат, — сказал он, — вот великодушный человек, о котором я так много тебе говорил…
Лантене с восхищеньем и признательностью посмотрел на шевалье и протянул ему руку.
— Сударь, вы герой, — сказал он. — Благодаря вам мой брат не погиб…
— Ваш брат? — удивленно переспросил Рагастен.
— Да мы друг друга называем братьями, хоть и некровные родственники… по всей вероятности.
Рагастен беглым взглядом оценил Лантене — человека, который, по словам Трико, был готов на любое злодейство.
Оценил и понял, что Трико нагло врал. Чего ради?
Последние слова Лантене насторожили его.
— Вы сказали «по всей вероятности»? — опять переспросил Рагастен. — Простите мне мое любопытство — отнесите его только на счет симпатии, которую вы мне оба внушаете…
— Я так говорю, — ответил Лантене, — потому что мы с Манфредом оба не знаем своего происхождения. Мы вместе росли у одной цыганки со Двора чудес — вот и все, что мне известно о моем детстве.
Рагастен сильно побледнел. Его взгляд со страстным любопытством остановился на Манфреде.
— Где же эта цыганка? — спросил он.
— Здесь, с нами.
— Могу я ее видеть… говорить?
— Да, конечно, — удивленно ответил Манфред. — Но, сударь, не вы ли сказали, что ровно в полночь будет штурм?
— Да, конечно, — сказал Рагастен.
Он утер пот, катившийся градом по лицу, и с усилием избавился от своих мыслей.
— Ваша правда, — произнес он решительно. — Давайте заниматься обороной.
Манфред знаком руки подозвал нескольких воровских старшин, особо уважаемых за храбрость и выдержку.
Рагастена окружал воровской народ, каторжники и висельники. Его невыразимо смущала мысль, что сейчас придется обнажить шпагу ради этих разбойников.
Но он переводил взгляд на Манфреда, и смущение уходило прочь. А вдруг этот юноша — его сын?
Он с ужасом вспоминал слова короля Франциска. Главная цель похода была схватить Манфреда и Лантене.
И на восходе солнца Манфред будет уже повешен у Трагуарского Креста.
А вдруг Манфред — в самом деле его сын?!
Кровь прилила к голове Рагастена. В этот миг он схватился бы один с целой армией, лишь бы спасти юношу. Вокруг него уже не было воров и потаскух. Был только сын (может быть, родной сын!), и шевалье готов был спалить весь Париж, но не дать Манфреду оказаться в руках короля и великого прево.
Проницательным взором он окинул весь Двор чудес.
От него расходилось три переулка.
Все три были перегорожены баррикадами.
— Оружие есть? — спросил шевалье.
— Три сотни аркебуз да пистолетов еще столько же.
— Патронов?
— Хватает.
— Стрелки?
— Мужчины все умеют стрелять из аркебуз.
— А женщины что могут делать?
— Что угодно.
— Хорошо, — сказал Рагастен. — Сотню человек на эту улицу, — (он указал на переулок Спасителя). — Сотню сюда, — (на переулок Монторгёй). — И сотню в этот переулок, — (переулок Калек). — За каждой сотней стрелков поставьте два десятка женщин, только в укрытии — будут перезаряжать аркебузы.