Дворцовые тайны
Шрифт:
— А повыше нельзя? — нервно спросила она. Режиссер метнул на нее удивленный взгляд.
— Почему бы нам не перейти на диван и не поболтать просто так по душам, пока тут идут приготовления? — непринужденно предложил Иан Кэмпбелл, явно пытаясь успокоить Селию. Ее сильно нервировала суматоха в комнате, все вокруг перевернуто с ног на голову, мелькают незнакомые суетливые люди Иан, похоже, ко всему этому давно привык.
Селия еще раз обвела глазами комнату.
— Никак не думала, что потребуются такие масштабные перестановки…
— Не беспокойтесь. По окончании
Прожектор, подвешенный за потолочную балку, резко качнулся, скользнув лучом света по волосам Селии, и едва не угодил в лицо миссис Пиннер.
— Черт! — раздраженно крикнула она. — Смотрите, что делаете!
— Может быть, вы поставите для наших гостей кофе, миссис Пиннер? — предложила Селия.
Ей было не по себе. От всеобщего столпотворения в гостиной стало невероятно душно, на лбу у нее выступила испарина.
Миссис Пиннер обвела комнату неприязненным взглядом.
— Для всей этой оравы?
— Нас семеро, — тут же уточнил режиссер. — Спасибо, милочка. И печенье, если можно.
Окинув толстяка в джинсах царственным взором, миссис Пиннер ответила:
— Посмотрим.
С этими словами она развернулась и с достоинством удалилась. «Вот погоди, Сидней, что я тебе сегодня расскажу!»
Хилари опустилась на корточки перед Селией, приготовившись тщательно конспектировать разговор «по душам».
— Значит, впервые вы узнали об этом из газет, находясь в Балморале вместе с королевой? — вмешалась она в беседу.
— Я не хотела бы отвечать на этот вопрос, — строго сведя брови, проговорила Селия. — Не собираюсь вовлекать в эту историю ни ее величество, ни кого бы то ни было из членов ее семьи. В конце концов разоблачение отца — мое личное дело. И вообще я хотела бы сделать собственное заявление, а не отвечать на неприятные для меня вопросы.
Хилари обидчиво поджала губки и поправила на носу большие очки в тонкой металлической оправе.
— Но мы же должны составить перед съемкой «рамку» интервью, — буркнула она. — Чтобы Иан примерно представлял, в каком ключе нужно вести разговор.
Селия обернулась к Иану за помощью:
— Может быть, вы просто скажете что-нибудь вроде: «Позвольте узнать вашу личную точку зрения на все происшедшее?» И передадите мне слово.
Хилари шумно вздохнула.
— Вы поймите, нам нужно, чтобы разговор получился интересным! А если вы не собираетесь отвечать на вопросы, то зачем вообще было приглашать съемочную группу?
— Отчего же? Я не против честных вопросов. Но если они будут касаться личности ее величества королевы, я отвечать не стану, — возразила Селия.
— Не беспокойтесь, я не поставлю вас в неудобное положение, — пообещал Иан. Наклонившись вперед, он ободряюще стиснул ей руку. — Но позвольте все-таки Хилари задать вам несколько вопросов, чтобы к моменту начала съемки я уже знал, о чем можно вас спрашивать, а о чем нельзя, — дипломатично предложил он.
Тут к ним приблизился режиссер.
— Не могли
В течение следующих двадцати минут члены съемочной группы продолжали возиться с аппаратурой, то и дело меняли углы освещения и наконец-то, слава Богу, установили камеру повыше. Подвинули еще кое-какую мебель, завалили ковер змеиными клубками черных проводов и кабелей. Тем временем воздух в гостиной становился все более спертым, а от оператора с каждой минутой все сильнее пахло потом. Между тем Хилари упорно продолжала задавать вопросы, на которые Селии было неловко отвечать, подробно записывала разговор и порой давала Иану указания.
В конце концов, когда Селия уже думала, что у нее вот-вот голова пойдет кругом от всего этого бедлама, до нее донесся голос режиссера:
— Так! Все готовы?
К воротничку ее платья прикрепили маленький микрофон и кто-то в качестве проверки звука спросил, что она ела сегодня на завтрак.
— О'кей, поехали! — крикнул режиссер.
Хилари упорхнула в дальний конец комнаты и на несколько мгновений воцарилась благословенная тишина.
— Итак, леди Атертон. Во время разговора смотрите на Иана, а не в камеру. О том, что мы здесь, вообще забудьте. Договорились? Отлично. Всем тихо. О'кей, камера!
— Леди Атертон, — «включив» профессиональную телевизионную улыбочку, начал Иан. — Последние несколько дней, судя по всему, превратились для вас в нешуточное испытание. Не могли бы вы рассказать нам, какова была ваша реакция, когда…
Дзинь-дзинь-дзинь! На столе у окна заголосил телефон.
— Проклятие! Стоп, камера! — простонал режиссер. — Придется делать заново. Вы не будете возражать, если мы пока отключим ваш аппарат?
Откровенно говоря, это было больше похоже на приказ, чем на просьбу. Селия утвердительно кивнула, жалея о том, что вообще согласилась на интервью. В гостиной — форменный разгром, повсюду расставлена аппаратура, а в дальнем углу за камерой собралось столько народу, что они там еле помещались. В комнате совершенно нечем стало дышать, а окна распахнуть не разрешили. «Чтобы сюда не лез шум дорожного движения, вот почему!»
— Так! Всем тихо! Камера!
Иан вновь навесил на себя улыбку и повторил свои первый вопрос. Во рту у Селии внезапно пересохло.
— Нет, опубликованная в газетах информация об отце явилась для меня новостью, — с трудом проглотив комок в горле, ответила она. — Я была, конечно, потрясена, но знаете… мне кажется, на все это следует посмотреть несколько шире. — Она сделала паузу, собираясь с силами. Камера четко фиксировала прямой взгляд ее серых глаз, мягкую линию рта и внешнее спокойствие лица. — В настоящее время мой отец очень пожилой человек. Все то, о чем рассказывалось в газетах, случилось давно. К тому же ясно, что он был солдатом и выполнял приказы. Война — страшная вещь. Она чудовищно меняет людей и заставляет их порой совершать поступки, на которые они в нормальных условиях никогда бы не решились.