Дворец наслаждений
Шрифт:
— Я тоже, Амоннахт, — дрожащим голосом ответила я. — У меня такое чувство, будто этих семнадцати лет ссылки и не было никогда. Мне бы хотелось последний раз увидеться с фараоном. Ты можешь это устроить?
Хранитель покачал головой.
— Рамзесу осталось жить всего несколько дней, — сказал он. — Во дворце уже идут приготовления к трауру, а погребальные жрецы готовят инструменты для бальзамирования. Пусть фараон почиет в мире. Наступило время ухода.
Опять это слово. Я вытерла горевшее лицо рукавом своего платья и вдруг почувствовала, как сильно устала. Я издала глубокий, прерывистый вздох.
— Спасибо за все, хранитель, — прошептала я. — Желаю тебе долгой жизни и процветания.
Я быстро поцеловала его в щеку, затем повернулась и, не оглядываясь, пошла к себе. Я знала, что он смотрит мне вслед, но когда, дойдя до входа во двор, я оглянулась, его уже не было.
Добравшись до своей комнаты, я упала на постель и мгновенно провалилась в сон, от которого очнулась на следующее утро, проспав всю ночь в одной и той же позе. Зевая и потягиваясь, я спустила ноги на пол.
— Изис! — позвала я, и, прежде чем успела сбросить с себя измятую ночную рубашку, служанка была возле меня. Ее глаза смотрели на меня вопросительно, брови хмурились.
— Все хорошо, госпожа Ту? — неуверенно спросила она.
— Да, все хорошо, — кивнула я. — Сегодня ты служишь у меня последний день. Я оставляю гарем навсегда. Сейчас я пойду помыться, а ты приготовь мне еду. Ужасно хочется есть, так что поторопись.
Но Изис почему-то не бросилась выполнять поручение. Подняв мою рубашку, она мяла ее в руках и покусывала губы.
— Ты что? — нетерпеливо спросила я.
— Я не думала, что вы уедете так скоро, — промямлила она. — Простите меня, госпожа Ту, но мне очень понравилось служить вам. Если у вас нет на примете другой служанки, то, пожалуйста, возьмите меня с собой.
Я изумленно уставилась на нее:
— Но, Изис, у меня еще нет дома. Я даже не знаю, куда поеду. Ты понимаешь, что можешь оказаться в какой-нибудь маленькой усадьбе, затерянной в песках Нубии? Здесь, в гареме, ты живешь рядом с сильными мира сего. Ты выполняешь простые и легкие поручения. Ты можешь гулять по городу. Со мной тебе будет одиноко и скучно.
Изис отчаянно тряхнула головой, еще крепче сжав рубашку.
— Я все о вас знаю, — ответила она. — Я слышала, что о вас болтают. Некоторые женщины вас боятся. Другие завидуют вашим отношениям с царевичем. Их жизнь… — Изис запнулась, подыскивая слова, — очень жалкая, госпожа Ту, из-за этого их слуги тоже становятся жалкими. Я здесь совсем недавно, но уже не хочу провести в гареме всю свою жизнь, переходя от одной наложницы к другой.
— Тогда чего же ты хочешь? — с любопытством спросила я. — А ты меня не боишься, Изис? Или думаешь, что я смогу создать тебе интересную жизнь, полную событий и приключений? В таком случае могу тебя заверить, что сейчас мне не нужно ничего, кроме тишины и покоя. Я хочу сидеть в своем саду, пить свое вино и плавать по Нилу в собственной лодке, когда солнце начнет клониться к закату.
— В вашем саду я натяну для вас навес, — с готовностью подхватила Изис. — Я буду наливать вам вино и укладывать подушки в вашей лодке. Я буду делать вам массаж и наносить косметику. Я буду старательной и незаметной. Я не боюсь вас, госпожа Ту. Я боюсь другого — умереть, так и не узнав, что такое жизнь.
Словно что-то кольнуло меня в сердце — я услышала голос Гунро, умолкнувший теперь навеки, и, глядя в это юное лицо и умоляющие глаза, я вдруг почувствовала себя старухой.
— Ну хорошо, — со вздохом сказала я. — Только потом не ходи за мной и не хнычь, когда поймешь, что я не собираюсь вращаться среди богатых и знатных персон, или когда обнаружишь, что тебе очень скучно. Иди поговори с хранителем, и если он тебя отпустит, то пусть заверит это в письменной форме. А теперь принеси же мне поесть!
Просияв, Изис поклонилась и бросилась вон из комнаты, а я направилась к банному домику, любуясь чудесным утром.
Вымытая и умащенная, я вернулась в свою комнату и принялась за еду, смакуя каждый кусочек. Я уже полоскала пальцы в подставленной Изис чаше с теплой водой, когда за дверью послышался шум, и на пороге моей комнаты появился управляющий. Он протянул мне свиток.
— Это список вещей, которые вы отобрали в кладовой храма, — сказал он. — Ящики уже доставили. Хранитель просит вас быть готовой к отъезду на закате. Он также напоминает, что царский подарок, а именно пять дебенов серебра, находится в отдельной шкатулке, которая лежит в одном из сундуков вместе с двумя папирусами, продиктованными самим Единственным специально для вас. Вы не должны их читать, пока не прибудете к месту назначения.
— Но у меня нет никакого места назначения! — крикнула я, но было уже поздно. Управляющий и его слуги ушли. Я повернулась к Изис.
— Открой сундуки, — сказала я. — Там лежат платья, сандалии и косметика. Выбери, что хочешь, и помоги мне одеться. Я выйду отсюда, облаченная в свои собственные вещи. Потом найди хранителя, скажи ему, что хочешь остаться моей служанкой, и уговори отпустить.
Я уселась на стул, а Изис, что-то возбужденно выкрикивая, понеслась исполнять поручения. «У меня нет места назначения, — с восторгом думала я. — Я свободна! Сегодня вечером в последний раз вдали мелькнут огни гарема и дворца. Куда же мне ехать? Не важно, да меня это и не слишком заботит».
К отъезду я приготовилась задолго до назначенного часа. Я чинно сидела у двери на одном из своих огромных сундуков, пока моя добросовестная Изис тщательно прибиралась в комнате. Я, конечно, могла бы сидеть и в комнате, но с того момента, когда Изис захлопнула крышку хорошенького ларчика с косметикой и положила его в сундук, все в комнате сделалось мне чужим. Я больше не принадлежала к мирку, где поселилась совсем недавно, и теперь он сам начал отторгать меня. Его размеры, обстановка, даже запахи, все сделалось для меня чужим, и я сбрасывала его, как кокон, чтобы ступить на новый путь, который не только выведет меня из гарема, но и поведет к новой жизни.
На мне были одежда и украшения, которыми я раньше не пользовалась: прозрачное платье особого темно-малинового оттенка, прошитое золотыми нитями, золотой пояс в виде скрепленных между собой лотосов, золотые браслеты в виде листьев с прожилками из сердолика и золотой обруч на голове, с которого на лоб и шею спускались тонкие золотые нити. На пальце у меня был перстень с костяным скарабеем, оправленным в золото, на веках поблескивала золотая пудра.
Итак, я сидела, словно приготовившись к торжественному пиру во дворце: чинно сложив на коленях выкрашенные хной руки и благоухая драгоценным маслом, которое Изис старательно втирала мне между грудями. Мне некому было сказать «прощай». С Амоннахтом я уже попрощалась, а фараон был слишком слаб, чтобы вынести еще одну встречу. Впрочем, я тоже. Ну а если бы меня захотел увидеть царевич, он бы за мной послал. Можно было позвать писца и продиктовать письмо брату, но мне не хотелось нарушать атмосферу торжественности и ликования, в которую я погрузилась.