Дворец сновидений
Шрифт:
Марк-Алем, сам не зная отчего, ускорил шаги. Се-лек-ция, повторял он про себя слово, которое сейчас, когда он оказался в одиночестве, звучало еще более странно. В глубине коридора он разглядел какой-то силуэт, но не разобрать было, удаляется человек или идет в его сторону. Марк-Алем хотел окликнуть его или, по крайней мере, подать какой-то знак, но тот был слишком далеко. Тогда он ускорил шаги и намеревался даже побежать, закричать, лишь бы догнать этого человека, казавшегося ему теперь единственным спасителем в безнадежном бесконечном коридоре. Он почти уже бежал, когда откуда-то слева послышался тяжелый гул шагов множества людей. Он замедлил ход и прислушался. Шаги доносились из боковой галереи, которая вела к центральному
— Простите, пожалуйста, не могли бы вы мне подсказать, как дойти до Селекции? — дрогнувшим голосом спросил Марк-Алем, когда группа поравнялась с ним.
— Иди в обратную сторону, туда, откуда пришел, — ответил ему кто-то хриплым голосом. — Ты тут, похоже, новичок.
Марк-Алему пришлось дождаться, пока его собеседник отдышится после затяжного приступа кашля, чтобы услышать, что ему нужно вернуться назад и дойти до четвертого справа коридора, где он увидит ступеньки на второй этаж, а там уже надо будет снова кого-нибудь спросить.
— Благодарю вас, уважаемый! — воскликнул Марк-Алем.
— Не стоит, — ответил незнакомец. — Кхе, кхе, — услышал Марк-Алем у себя за спиной его кашель и затем бормотание: — Похоже, я серьезно простыл.
Марк-Алему пришлось довольно долго искать Селекцию. А там его тем временем уже дожидались.
— Вы Марк-Алем? — спросил его первый же встреченный в отделе человек, не скрывавший удивления от услышанного необычного имени.
Марк-Алем утвердительно кивнул.
— Следуйте за мной, — произнес тот, — начальник ждет вас.
Марк-Алем покорно последовал за ним. Они прошли через несколько залов, расположенных анфиладой, где за длинными столами сидели десятки людей, склонившихся над папками с делами. Никто не выказал ни малейшего любопытства по их поводу.
Начальник отдела сидел за длинным столом, таким же, как и у всех остальных, на котором лежали две раскрытые папки. Человек, сопровождавший Марк-Алема, приблизился к нему и тихо сказал что-то на ухо. У Марк-Алема сложилось впечатление, что тот не услышал абсолютно ничего. Он сидел, впившись взглядом в исписанную страницу, подшитую в дело, и на мгновение Марк-Алему показалось, что тот пытается разглядеть что-то в тумане, где дрожали, потихоньку угасая, дальние отголоски какого-то кошмара, центр которого был, похоже, очень далеко отсюда.
Марк-Алем ждал, что сопровождавший его сотрудник снова наклонится к уху начальника и прошепчет, как сделал некоторое время назад, но тому, судя по всему, это даже и в голову не приходило. Совершенно спокойно он дожидался, пока начальник оторвется от изучения дела. Ждать пришлось долго. Время от времени Марк-Алему начинало казаться, что начальник вообще никогда не оторвет взгляда от этого дела и они будут стоять здесь часы напролет, возможно до окончания рабочего дня или еще дольше. Вокруг царила глубокая тишина. Кроме легкого шороха перелистываемых страниц, не слышно было ни единого звука. Марк-Алем тем временем заметил, что начальник больше уже не читал. Взгляд его, слегка затуманившись, застыл на открытой папке. Похоже, он обдумывал прочитанное. Это продолжалось столько же времени, сколько и чтение. Наконец начальник потер глаза, словно пытаясь снять с них последнюю застилавшую их пелену, и посмотрел на Марк-Алема. Последний отблеск кошмара окончательно растаял в его взгляде.
— Это ты новичок?
Марк-Алем кивнул. Не говоря ни слова, начальник встал и пошел куда-то между длинными столами. Они оба последовали за ним и миновали несколько помещений, которые то казались Марк-Алему точно такими же, через которые он только что прошел, то немного другими.
Свое рабочее место он увидел еще издали. На столе, за которым никто не сидел, лежала закрытая папка с делом. Начальник остановился рядом с ней и показал пальцем на стол и пустой стул.
— Это твое рабочее место, — произнес он.
Марк-Алем взглянул на закрытую папку с бледно-голубой обложкой.
— В Селекции много таких залов, — продолжал начальник, широко махнув правой рукой. — Это один из важнейших отделов Табира. — Манерой говорить он напоминал предыдущего начальника. Казалось, они нашли где-то древний доклад и, набросившись, разодрали его на части, словно гиены. — Существует мнение, что основой Табира якобы является Интерпретация. Но это не так. Интерпретаторы изображают из себя аристократию Табира. На нас, селекционеров, они посматривают с неким пренебрежением, если не сказать — с презрением. Но тебе нужно знать, что все их тщеславие ничего не стоит. Любому, у кого есть ума хоть на грош, совершенно понятно, что без нас, без Селекции, Интерпретация останется мельницей без воды. Вся их работа базируется на нас.
Начальник махнул рукой.
— Впрочем, неважно, ты тут поработаешь и сам все это отлично поймешь. Основные руководящие указания, насколько я понимаю, ты уже получил. Все я тебе сегодня не буду объяснять, чтобы преждевременно не перегружать в самый первый день. Расскажу только то, что тебе понадобится вначале. Остальное ты и сам усвоишь. Здесь самый первый зал.
Начальник вновь сделал широкий жест, словно обводя окружающее пространство.
— Между собой мы называем его Лущильным Залом, — продолжал он, — потому что тут происходит первоначальный отбор и очистка собранного материала сновидений. Одним словом, тут все и начинается. Тут…
Он прикрыл глаза, будто пытаясь ухватить ускользавшую нить размышлений.
— Неважно, — сказал он чуть погодя. — Если быть совсем точным, я должен упомянуть, что первоначальная очистка производится низовыми отделениями. Их около тысячи девятисот по всей империи, и у каждого из них есть собственные первичные подразделения, и все они до того, как отправлять сновидения в центр, проводят предварительную фильтрацию. Но этого совершенно недостаточно. Подлинная первичная очистка начинается здесь. И как зерно отделяется от плевел, так и сновидения, представляющие ценность, отделяются здесь от бесполезных. Именно этот отсев, эта очистка и составляет самую суть Отдела селекции. Понятно?
Взгляд начальника постепенно оживился. Слова, которые он вначале, казалось, с трудом подбирал, теперь захлестывали его с избытком, выливаясь в количестве даже большем, чем требовалось его мыслям, так что чем дальше, тем быстрее он говорил, точно хотел непременно использовать их все.
— Именно это и есть суть нашей работы, — продолжал он, — вычистить из папок все бесполезные сновидения. Во-первых, сновидения личного характера, не имеющие никакого отношения к государственным делам. Во-вторых, сновидения, вызванные голодом, обжорством, холодом, жарой, болезнями и так далее — короче говоря, связанные с телесной природой человека. В-третьих, фальшивые сновидения, то есть не увиденные в действительности, а сочиненные кем-то в карьеристских целях или вымышленные маниакальными лжецами и провокаторами. Эти три типа сновидений должны быть вычищены из наших досье. Однако легко сказать — вычищены. Хм. Не так-то и просто их распознать. Может случиться, что сновидение покажется тебе обусловленным какими-то бытовыми причинами, такими как голод или почесуха, а в действительности оно имеет самое прямое отношение к государственным вопросам, более прямое, чем только что произнесенная речь члена правительства. Так вот, чтобы все это почувствовать, нужно иметь опыт и политическую зрелость. Одна ошибка в оценке сновидения и все пойдет наперекосяк, понимаешь меня? Короче говоря, мы отнюдь не похожи на погонщиков скота, занятых примитивной работой, как может кому-то показаться.