Дворянин. книга первая. часть первая
Шрифт:
Оружия как такового у меня тоже нет. Всё хотел нормального и дешёвого, и вот дождался. Пара пистолетов и сабля Фёдора да мой тесак-мечете, пять баклеров и пять пар наручей, вот и всё оружие в доме. Тяжело вздыхаю и достаю потощавшую кубышку. Отправляемся по оружейным лавкам с Куликом.
В результате долгих поисков и компромиссов, мы купили две четырех гладкоствольных мариэтты по сто рублей, за каждую и на двадцатку рублей импортных капсюлей и пороха к ним. Ни наши капсюля, ни разнокалиберный русский порох энтузиазма и доверия у меня не вызвали. Тут мариэтты особым успехом не пользуются из-за сложности заряжания и цены. Так же и цены на боеприпасы. Хозяин лавки отдал, за что купил, лишь бы от них избавиться. Заказал я и форму для отливки четырёх пуль сразу, но в другой маленькой мастерской. Там я обычно заказывал мелкие части, чтобы не поняли, что это. Свинец легко режется и ножом,
Купил турецкий клинок, гаддарэ. Явно трофей с Кавказа, за шестьдесят пять рублей. В простых деревянных ножнах, но из очень неплохого железа. Длина клинка с толстым обухом, так же шестьдесят пять сантиметров. Для русских нестандарт. И не кинжал и не сабля. Вот и цена не сильно высокая. Для Фатея, моего следопыта, лучше и не придумаешь.
Заказал два обычных наконечника для копья, из не очень хорошего железа. А потом долго ходили по лавкам и ничего подобрать не могли. Какого только оружия не было в лавках. Любой музей двадцать первого века мог бы позавидовать. Самое дорогое европейское и ирано-индийское, самое дешёвое азиатское. Были и катаны, или очень похожие на них мечи. По словам мастеров, спросом не пользовались. А я думал, о них только в двадцатом веке будет известно. А это трофеи от постоянных стычек на Амуре, в Казахстане и в Монголии с манжурами, где их довольно много.
Многие оружейные мастера в Туле с удовольствием меняют трофеи, особенно красиво и необычно украшенные, а потом сами частично копируют или используют элементы оттуда.
В конце нашего похода я всё же купил какой-то странный меч — копье. Лезвие меча было полтора метра, рукоятка сантиметров семьдесят с большим кольцом на конце. Зачем я его купил? Ответить не могу. Он мне просто понравился. Меч-кладенец какой-то. Как им управлять, даже не представляю. Отдам Сильверу, пусть он меня удивит.
Но, надо кого-то и дома оставить. Что делать?… А схожу-ка я завтра к становому приставу Титову. Может он, что дельное посоветует?
На это раз разговор сложился легко. Он даёт мне на два — три дня ефрейтора Воробьёва и двух солдат с ружьями. Я за это плачу служивым командировочные и кормлю их двух тягловых лошадей. Ну и, соответственно, Владимиру Павловичу, пятерик надо сунуть.
— А почему вы так быстро согласились? — не сдержал я свое любопытство.
— Да деньги ещё с Нового Года на содержания не пришли. Губернатор приказал «временно обойтись своими силами» — скривился Титов — а где я возьму, эти свои силы? Вот и приходится идти на мелкие хитрости.
Ну и отлично, надо чаще этим пользоваться.
До имения километров пятьдесят. Как говорят, сегодня туда, завтра обратно. Через четыре дня, после прихода Захара, мой караван выдвинулся в сторону Венёва. За это время мы отстреляли и приноровились к мариэттам. И правда, ещё та морока с заряжанием, но на двадцать шагов вполне убойная штука. Я изменил форму пули на коническую впереди, сузил посередине, потом опять расширенная чуть сзади и с выемкой. Немного напоминающие пули Минье, совмещённые с пневматическими моего бывшего времени. Сделал канавки, и в них намотали нитки изо льна, пропитанные воском. Получилось намного лучшая стрельба и более точная. Сделали к пистолетам подмышечные кобуры, петли для рук, это мне и Фатею. Заряжать обои мариэтты я взял труд на себя.
Так же с нами на Рыжем едет Семён-Сильвер с саблей Фёдора и щитом. Мои надежды на огромный меч не оправдались. Он вообще, оказывается, был для пеших воинов и с определёнными навыками владения. Я сам его покрутил и вынужден был признать, что будет он сейчас лишь украшением в гостиной. Пока не появится у меня такой мастер, если вообще появится.
Я с Воробьёвым еду в возке управляемом Саввой, рядом бежит Рем. Сзади едет балок с печкой. В нём попеременно бывают все. Очень холодно. Температура под двадцать, поэтому я не спешу. Дорога трудная. Практически неразъезженная, после последнего снегопада. Ни попутчиков, ни встречных путников нет. Основная масса грузопотока идёт по другой дороге, севернее. Но там надо ехать сначала в Венёва, а уже потом в имение, а мне надо наоборот. Я часто останавливаю караван, чтобы никто не обморозился, даже лошади накрыты попонами. Ну его нафиг эти разные приключения, мы их не ищем. Боюсь, как-бы не пришлось ночевать в поле, чёрт возьми, пятьдесят километров, а не рассчитал. Нет опыта этого времени.
Проехали уже половину пути, и время перевалило за два часа. Зато приключения нашли нас. Подскакал Фатей на Звёздочке и предупредил, что впереди опасный участок, заросший молодым густым ельником, и он ему совсем не нравится. Видимости совсем нет. Дорога узкая. Лес почти рядом с дорогой, я всех предупредил заранее.
—
Потом ещё минут пятнадцать пришлось объяснять, что я это имел в виду. Если мои люди привыкли к такому, то полицейские явно были впечатлены. Ну и пусть.
— Всем приготовиться. Чуть увеличить расстояние и скорость. Проверить оружие, но напоказ не выставлять — командую всем. — Стреляем без команды, но тщательно. А вы Василий выньте свою саблю и положите рядом. Его же с самого начала очень веселило моё небольшое копьё с бунчуком.
Нет не зря, я взял к себе Фатея, не зря. Приеду домой рюмку коньяку ему налью, он такого точно не пробовал. Заслужил, пришла запоздалая мысль.
Сначала прозвучал выстрел, и Сильвер завалился на Рыжего. Потом впереди резко падает дерево, заслоняя нам дорогу. Разбрасывая подрубленные и специально установленные ёлки, выскочили на нас четыре или пять всадников. За ними пешие мужики с топорами и кольями в руках. Я тут же вытаскиваю пистолет и стреляю в лошадь, несущую на меня всадника с рогатиной в руке. Стрелять во всадника я даже не пытался. Попал как-то слишком удачно. Лошадь кувыркается вместе с всадником, слышу частые выстрелы Фатея. Над головой бабахает выстрел служивого, сидящего на козлах балка. Вываливаемся с Воробьёвым с разных сторон с возка. Впереди уже вертится Фатей с одним из нападавших. У него на руке болтается разряженный пистолет, а в руке турецкий кривой клинок. И в кого он успел расстрелять столько патронов? Сзади крики. Долго не заморачиваюсь, опять стреляю в бок лошади противника Фатея и поворачиваюсь назад. Там, взобравшись на крышу балка, орёт служивый, размахивая разряженным оружием. Орут нападающие. Далеко в кювете лежит Воробьёв, завалившись набок. Сзади ещё топчутся два конных и подбегают пешие. Слышится выстрел из дверей балка. Первый из бежавших пеших к нему нападающих падает.
Я стреляю в ближайшего конного и промахиваюсь. Он чуть приподнимает лошадь на дыбы, опуская её на задние ноги, намереваясь прыгнуть на меня. При этом защищается шеей лошади. Мне ничего не остаётся делать, как прыгнуть в возок обратно, бросив копьё. Успеваю на карачках оттолкнуться, как тут же сзади опускается клинок, на место, где я только что был. А потом падает и тело нападавшего, в длинной серой окровавленной шинели. За ним Фатей с окровавленным клинком в руке. Я выскакиваю с другой стороны. Слышу крик: «айда!». Последний конник и пешие оставшиеся в живых нападавшие мужики удирают в лес. Стреляю, последним оставшимся зарядом вдогонку удирающим. Руки трясутся от возбуждения, и я, скорее всего, опять промахиваюсь.
— Семёна и Воробьёва в балок с печкой. Служивым зарядить оружие. Фатей на страже — отдаю команды Захару и Савве, который просидел под козлами своего возка в обнимку с Ремом.
— Осторожно — сам помогаю им и зажигаю лампу от щепки, которую сунул в печь.
Надо бы зарядить пистолеты, но не могу себя пересилить и надеюсь, что нападавшие теперь уже не сунутся.
С Воробьёвым, вообще ничего непонятно. Вроде живой, но в полной «отключке». У Семёна, слава богу, пуля величиной с хорошую косточку, пробила тулуп с одной стороны и прошла вдоль по широкому ремню с медными бляшками. Пуля по касательной, вспорола мышцу на боку спины. Не достала до позвоночника, и похоже, что больше урона и не нанесла. Сильно выручила медная бляшка, она и срикошетила. Крови много. Очень надеюсь, что отделается только большим шрамом, а не отбитыми внутренностями. Семён тоже без сознания, выстрел в упор, и удар пули был очень сильный. Я очень надеюсь, что заряжали некачественным русским порохом, да ещё и в мороз. Достал походную аптечку, в большой тряпичной сумке-коробке, которую лишь недавно начал сбирать. И как я мог об этом раньше-то забыть? Сейчас я стал часто заходил в Старую Тульскую аптеку к Фридриху Адерману. И, о чудо, увидел там бензин, как средство против вшей. Заказал себе сразу пять литров. А в этой аптеке, чем только не торговали, от косметики до сейфов, что меня крайне удивило. Большинство товара было из-за границы и стоило немало, но жизнь — дороже, посчитал я. Проблема возникала и в незнании старых названий. Я знал, что в девятнадцатом веке большинство раненых умирает от банального загрязнения и нагноения ран. Поэтому пока купил спирт, вазелин и концентрированную опиумную настойку от бессонницы. С помощью деда Ивана, мы сделали мазь на основе хвойной кедровой живицы с барсучьим жиром и пчелиным воском. Чистые бинты, прокипячённые в настое ромашки, были закрыты в стеклянной банке. В другой банке, была режущая загнутая серебряная игла с шелковой ниткой, изготовленная знакомым ювелиром, и маленькое лезвие. Вот же. Тоже понадеялся на русский авось и не сделал нормальный скальпель.