Дворянские гнезда
Шрифт:
У Спаса на Песках
Ставшее обычным нынешнее название этой московской усадьбы – «Спас-хаус», резиденция посла Соединенных Штатов Америки на Старопесковской площади, в конце Старого Арбата, можно сказать и иначе – усадьба чеховской маленькой княгини из рассказа «Княгиня». Друзья писателя подтрунивали: его давнего, звенигородского увлечения. Не случайно таким теплом согреты строки о ней: «Княгине казалось, что она приносила с собою извне точно такое же утешение, как луч или птичка. Ее приветливая, веселая улыбка, кроткий взгляд, голос, шутки, вообще вся она, маленькая, хорошо сложенная, одетая в простое черное платье, своим появлением должна была возбуждать в простых, суровых людях чувство умиления и радости. Каждый, глядя на нее, должен был думать: „Бог послал нам ангела…“ И чувствуя, что
А. П. Чехов знал московский адрес княгини Веры Николаевны Лобановой-Ростовской – ее усадьба представляла собой островок со своим укладом, и с трудом верилось, что за оградой живет своей жизнью большой город.
Церковь Николая Чудотворца на Песках близ Арбата. XIX в.
Между тем это было родовое гнездо маленькой княгини. История земель здешних прослеживается еще с Екатерининской эпохи. В то время усадьба принадлежала древней семье Ржевских. Первый из известных нам хозяев усадьбы – Матвей Васильевич Ржевский родился в 1702 году, обучался по указу Петра I морскому делу, стал капитаном 1 ранга российского флота, умер в 1766 году и похоронен у церкви Большого Вознесения, где располагал другим домом. Вдова капитана, дочь известного русского адмирала Сенявина Федосья Наумовна, продала дом у Вознесения отцу А. В. Суворова.
Пожар 1812 года не оставил никаких следов хозяйствования Ржевских. Новый владелец, князь Александр Александрович Щербатов, отстраивает усадьбу заново: три каменных жилых двухэтажных дома, обращенные на Большой Николопесковский переулок, и на углу Дурновского переулка великолепный трехэтажный дом с колоннадой и торжественным въездом. Для хозяйственных целей возводятся конюшня, каретный сарай и огромная оранжерея. В направлении приходской церкви разбивается большой сад.
Все шестеро детей А. А. Щербатова от второго брака были детскими знакомыми А. С. Пушкина и участвовали с ним в общих праздниках. Старший из них – штабс-ротмистр лейб-гвардии уланского полка Николай Александрович наследует в 1834 году усадьбу и спустя пять лет продает ее часть. Себе оставляет барский дом с колоннами, конюшню, оранжерею. Новому владельцу – Федору Николаевичу Лугинину отходит двухэтажный жилой дом, два одноэтажных и каретный сарай. Ф. Н. Лугинин – хороший знакомый Пушкина. Их встреча состоялась в Бессарабии, где Лугинин участвовал в военно-топографической съемке, и об этом он оставил интересные записки.
В усадьбе на Песках проходит детство двух сыновей Лугинина – Владимира и Святослава. Владимира Федоровича судьба сводит с Львом Толстым под Севастополем, в артиллерийских частях – ранее он окончил артиллерийское училище в Петербурге. Вместе с младшим братом он выступает как пионер кооперативного движения в России. Основывает первое в стране ссудо-сберегательное товарищество в Ветлужском уезде Костромской губернии. Классическими становятся труды В. Ф. Лугинина по организации банковского и ссудного дела.
Пребывание за границей предоставляет В. Ф. Лугинину возможность не только близко сойтись с Герценом и Огаревым, но и приобрести блестящую подготовку в области химии под руководством знаменитого химика Бертло. С 1889 года он возвращается в Москву, где по предложению профессоров Столетова и Марковникова избирается почетным доктором химии.
Новая московская глава в жизни ученого ознаменовалась тем, что на собственные средства В. Ф. Лугинин оборудует первую в России, и притом лучшую в Европе, термохимическую лабораторию, и поныне носящую его имя. В свое время в ней работали академики В. И. Вернадский и И. А. Каблуков. Владимир Федорович становится прообразом одного из героев романа Н. Г. Чернышевского «Пролог» – Нивельзина. А. К. Тимирязев причисляет его к «той славной кучке деятелей, благодаря которой так называемые шестидесятые годы выделяются светлой полосой». Вот только свою часть усадьбы братьям Лугининым приходится продать: нужны деньги для реализации их научных и общественных планов. Среди новых владельцев окажется князь Николай Еммануилович Голицын, представитель ветви голицынской семьи.
Отец князя родился в Париже, занимался там же в Политехнической школе, а в 1825 году вступил в русскую армию для участия в русско-турецкой войне, которая закончилась для него тяжелым ранением под Варной. В дальнейшем Голицын-старший много путешествовал по Европе и России, стал известным писателем, способствовавшим знакомству Запада с литературой, искусством и историей нашей страны. На французском языке он издает «Голубые одежды» (1837), «На севере Сибири» (1843), «Иван Никитенко, русский рассказчик» (1843), «Русский рассказчик: сказки, басни и легенды» (1846), «Финляндия» (1852), «Россия XVII века и ее западноевропейские связи».
Николай Еммануилович отмечает свое появление на Песках строительством на тесном лугининском участке каменного трехэтажного доходного дома, ради которого вырубается часть сада. Владелицей же щербатовской части становится неудачно устроившая свою семейную жизнь и оказавшаяся в одиночестве В. Н. Лобанова-Ростовская. В конце концов она отдает свой запущенный сад под дворец заводчиков Второвых.
В лице Николая Александровича Второва о себе заявляла и себя утверждала новая Россия.
Именно Второву отходит парадная, обращенная на Спасопесковскую площадь, часть усадьбы. Маленькая княгиня удовлетворится видом глухого переулка, хотя и сохранит остатки своих владений до самого Октября.
Примечательно, что Н. А. Второв, живший вместе со своим сыном Борисом Николаевичем, выбирает для строительства своего огромного, по меркам тех лет, особняка двух малоизвестных архитекторов, зато живших в соседних переулках, Владимира Дмитриевича Адамовича и Владимира Матвеевича Маята. Первый снимал квартиру в Большом Николопесковском, второй – во 2-м Николопесковском переулках, и оба, в отличие от модных архитекторов, не имели открытых, то есть принимавших заказы со стороны, мастерских. По-видимому, заказчик считал безусловным преимуществом то, что выбранные им строители были связаны с промышленными заказами. Законченный ими непосредственно перед началом империалистической войны усадебный дом справедливо можно было назвать вслед за современниками дворцом по его масштабу, тщательности выполнения работ и следованию образцам дворцовой архитектуры XVIII века. Другое дело, что по-настоящему воспользоваться им владельцам не пришлось.
Если свернуть в Арбатские переулки…
Здесь, в старых переулках за Арбатом, совсем особый город…
Вот и март. И холодно, и низко в мезонине…
Весной ночное небо! Как спокойна луна весною!
Теплятся, как свечи, кресты на древней церковке…
Он не был москвичом – Иван Алексеевич Бунин. Москва оставалась его мечтой, приблизиться к которой он смог только двадцати четырех лет, в 1894 году. Его первый московский адрес – меблированные комнаты Боргеста, рядом с Никитскими Воротами. Встреча с Москвой и встреча с самим Львом Толстым: «Бунин? Это с вашим батюшкой я встречался в Крыму? Вы что же, надолго в Москву? Зачем? Ко мне? Молодой писатель? Пишите, пишите, если очень хочется, только помните, что это никак не может быть целью жизни… Садитесь, пожалуйста, и расскажите о себе…» Их последняя случайная встреча произошла на Арбате.
Собачья площадка. Дом Хомяковых. Интерьер. Снесен
При всем множестве знакомств оторваться от Арбата не представлялось возможным. Удобнее всего было останавливаться в достаточно скромной, зато арбатской гостинице «Столица» (Арбат, 4). Почти напротив (Арбат, 9) помещалась редакция журнала «Сверчок» и квартира его издателей М. А. и Е. А. Вернеров. У них вышли семь рассказов А. П. Чехова, а в 1887 году сборник «Невинные речи» с обложкой Николая Павловича Чехова. Кстати, по тому же адресу в 1879 году останавливался Лев Толстой у своей племянницы, княгини Е. В. Оболенской, чтобы собрать в архивах материалы для задуманного романа о Петре I.